Похожие работы
|
Соколов Дмитрий – Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн Москва Независимая - страница №1/6
![]() Москва Независимая фирма “Класс” 1999 УДК 615.851 ББК 53.57 С 59 Соколов Д.Ю. С 59 Лоскутное одеяло, или Психотерапия в стиле дзэн. - М.: Независимая фирма “Класс”, 1999. - 144 с. - (Библиотека психологии и психотерапии). ISBN 5-86375-112-6 Вы не поверите, но эта книга исследует серьезнейшие вопросы – корни и мифологию психотерапии. Параллельно она разрабатывает образ “положительного героя” в психотерапии - человека, который работает самим собой, - а также расширяет контекст его работы, ища аналоги на таких идейных вершинах, как дзэнбуддизм и мистика первых хасидов. А то, что в книге еще есть сказки, сны и всякие истории - это уже просто так. По ходу дела. Адресована всем любителям свободы и поиска своего пути - в том числе и в психотерапии. Главный редактор и издатель серии Л.М. Кроль Научный консультант серии ЕЛ. Михайлова “Класс”, издание, оформление © 1999, И. Прокопенко иллюстрации © 1999 Л.М Кроль, предисловие © 1999, К.В. Яновская рисунок на обложке www.kroll.igisp.ru Купи книгу “У КРОЛЯ” Исключительное право публикации на русском языке принадлежит издательству "Независимая фирма "Класс". Выпуск произведения или его фрагментов без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону. "ДМИТРИКИ" В ПСИХОТЕРАПИИ Митя когдато был курьером в институте; однажды ему сказали: “А напишитека Вы книжку”. И вот что из этого вышло: пошел неизвестно куда, принес неизвестно что, требует теперь зарплату за прошедшие годы, ссылаясь на то, что на другой берег совсем “за так” не пускают. Врет, впрочем, слегка или, скажем почтительнее, - сочиняет. Ведь для него всюду - “другой берег”. Иное название курьера - “проходимец”. Уважительное - “путешественник”. Романтическое - “скиталец”. Умствующее - “свидетель жизни”. А если сидеть в пустыне на колючке и долго думать о вечном, - то “мудрец”. Примирение всех этих образов жизни при желании можно назвать и психотерапией. Ведь есть на свете “митьки” и “гарики”, а теперь появились и “дмитрики” в психотерапии. В пути Митя иногда откусывал гриб: если с одной стороны -то уменьшался, а если с другой - тогда вырастал. Все происходило как в сказке про девочку Алису, с которой он, конечно же, встречался. Имена девочек, как и все в этом путешествии, могли меняться и даже мелькать. Бродил ли он дорогами Керуака и Берроуза или, подперев голову камнем, о жажде мечтал над ручьем -не офисы он открывал в этой жизни. Да и сам он говорит, что не часто наблюдает закаты из одного и того же окна. Что еще сказать об авторе? Не за партой он сидел в последнее время и не над партой стоял. С чистой совестью можно поставить прочерк в графах “учился”, “учил”, “лечился”, “лечил”, а также “состоял” и “участвовал”. А в графе “занятия”, нисколько не погрешив против истины, можно написать: “Он на солнышке лежал, пятки кверху он держал”. И не больничными коридорами он ходил все эти годы, да и вообще больше уходил, чем приходил. Поэтому его можно назвать автором “отвязной психотерапии”. Так что у книжки будут не только поклонники: некоторые сочтут, что штаны в местах, касающихся парты, могли бы быть и более потертыми. Есть книги, которые читать опасно - развеется романтическая дымка, исчезнет надежда на встречу, из мешка звездочета высыпятся занятные факты, проскользнут в щель - и путеводитель сво боды со вздохом растает. (Тем более что в кармане у автора - форточка, через которую все равно выпадает то, что добрые люди положили ему в дорогу.) В общем, эта книжка появилась из рюкзака. И свобода ее автора не только без границ и берегов - так же трудно говорить о ней в категориях глубокого и высокого. Отсюда и предмет психотерапии. Близок он автору или далек, пусть судят читатели, равно как и о том, сам ли автор пребывает “гдето там” или психотерапия для него - “гдето здесь”. По последним сведениям, автор отправился в Иерусалим, но сильно задержался в Одессе. Итак, путешествие в психотерапию адерграунда и авангарда ждет Вас. И если Вам, дорогой читатель, покажется, что, послюнив карандаш, Вы легко напишете нечто подобное, - желаю не потеряться в мастерской, имя которой - мир.
Когда я работал психотерапевтом (это было давнодавно, более двух лет назад), меня особенно волновало, что происходит с успешными случаями. И я решил сам стать таким случаем. Честно спросив себя, чего я хочу, и честно ответив, я уехал на юг, купил велосипед и с тех пор редко наблюдал два заката через одно окно. Много чего делал, например, сажал растения. Но психология и психотерапия - это такие мысленные вирусы, что от них просто так не отделаешься (“нахлынут горлом и убьют”). Как растения и как субличности. Они требовали ухода и реализации. Вот я и ухаживал, и реализовывал. Со стороны все выглядело диковато, но как в пустыне не выбираешь, чем укрыться, я шил свое “Лоскутное одеяло”, озвучивая и придавая смысл всему, что меня тревожило. Я знаю, чего хотел: хорошее одеяло - как коверсамолет - путешествует само. Книга состоит из “лоскутков”, каждый из которых в остальных не нуждается. Но для того чтобы вышло одеяло, он сшивается с двумятремя соседними. Книга читается так: с лоскутка на лоскуток. После окончания каждого идут (мои любимые) дорожные указатели - туда! сюда! Если их несколько, приходится выбирать. Например, после этого предисловия сразу расходятся три тропинки - в сны, в истории и в диалоги. Читатель, который попрет напрямую, читая подряд, будет подобен теленку из сна о теленке, жующему яства вместе со скатертью, и всё из одного угла. Если не обращать внимания на указатели, придется наглотаться всякой дряни, и есть риск растерять в чаще остатки здравого смысла, читая, например, комментарии к сну на полкниги раньше самого сна. Наоборот, “прыгая” по указателям, можно держаться болееменее единого стиля и тематики (например, “художественный” читатель может пробираться по историям и снам, а “психологический” или “философский” выберет диалоги и комментарии). Можно представить себе, что одеяло сшито из лоскутов пяти цветов (“пять цветов утомляют глаз...”): красные - “Молитвы”, зеленые - “Истории”, синие - “Сны”, белые - “Диалоги” и серые - “Комментарии”. В ссылках раздел, к которому лоскут принадлежит, его “цвет”, виден из номера (например, С1 - это первый из снов, И5 - пятая история и т.д.). Значительная часть текстов - не мои, в том смысле, что изначально написаны не мной. Перечень источников напечатан в конце. В тексте мне такие ссылки не нравятся. Пусть увиливает от стыда за то, что здесь написано, случайный читатель, но не тот, кто принадлежит к семье, с которой всё начиналось. Михаил Михайлович Антоненко! Семейный стыд за всё, что ты натворил, пронизывает книгу, которую я писал без тебя, как нитки тигриной шерсти.
— ЧТО Ж, ДЕВОЧКА, - СКАЗАЛ ЗМЕЙ, опустив морду на сложенные лапы (уютно, гад, устроился!), - тебе и голову сложить не жалко, столько там глупостей понапихано.
Девочка нерешительно последовала за ним.
- Посмотри туда. Ты видишь лошадь? -Да. -Это и есть твой отец.
Что значит почему? Ты не веришь? - Нет.
-Как? - Видишь ли, мы, змеи, меняем кожу, несколько раз за жизнь. У нас несколько шкур. Три шкуры есть у всех, их меняют еще в детстве. Скажем так: когда меняют третью, это считается превра щением во взрослого. На самом деле шкур больше. Семь, десять, может быть, это неизвестно. И неизвестно, одинаковое количество шкур у всех или нет. У некоторых их бывает 15, это точно. Но сколько их у тебя... Никогда не узнаешь, пока не сбросишь старую кожу, - есть там новая или нет. ![]() Ну вот, и после того, как кожа меняется в третий раз, почти все начинают бояться - вдруг это всё, последняя. Скажем, так: это общая версия, что нужно бояться за шкуру, я в последнее время думаю, что здесь что-то не так. И, в общем, получается, что все как бы боятся за свою кожу - обычно четвертую или пятую. Чтобы она не поранилась, не замерзла, не вымокла, не высохла или сама собой не начала меняться. А где ее хорошо беречь? Ее хорошо беречь в зоопарке или в музее. -Но в музее же они мертвые! - Конечно, с ними уже не поговоришь. Но и те, что живут в зоопарке, говорят только об условиях содержания. А в музее - о господи, что ж тут непонятного! Если ты хочешь сберечь шкуру -то как ее лучше всего сберечь? Удалить остальное. Они идут в зоопарк, к родителям змея, уже по городу. Лица встречных становятся злее и напряженнее, и девочке становится легче, привычнее. Змей ползет по асфальту, ему хуже.
-Что?
Ты ужасно вредный сегодня. “Когда? - ужасается про себя змей. - Она знает меня только два часа. Кто здесь кого гипнотизирует? Она уже моя жена. Адаптируемость резко возросла при переходе из пустыни в город. Зря я согласился вести ее к своим родителям. Впрочем, куда еще? Куда бы я повел ее?” “Может, он обиделся? - скачет мыслями девочка. - А интересно, какие его родители, такие же, как он, или нет? А вдруг они все одинаковые? Почему мне совсем не страшно? Я стояла у края ямы... Хитрец, как он отвлек меня? Обманул? Я сама во всем виновата...”
-Да. - Понимаешь, когда я была совсем маленькой девочкой, ну, не совсем, мне было семь лет, так вот, один раз я гуляла по бере гу моря. Это было утром, а ночью до этого на море был шторм, настоящая буря, а я всегда мечтала пойти после бури на берег и пособирать то, что выбросит. А родители меня не хотели отпускать далеко. Я обошла наш пляж, который был возле дома, но ничего не нашла такого интересного, кроме одной двустворчатой ракуш ки. И я хотела идти собирать дальше, но родители мне запретили. Папа просто сказал - во, как я хорошо всё помню - он сказал: “Слабая аргументация для небезопасного предприятия”, и я нача ла плакать, а мама сказала - она у меня всегда была гений комму никации - “А разве на нашем пляже ты ничего не нашла интерес ного?” Я показала ей ракушку, а она воскликнула: “Ой, это же жемчужница! Смотри, Петя (так папу зовут) - это моллюск, в котором вырастает жемчуг!” Я посмотрела: обычная ракушка, полосатая такая, чуть выгнутая, а мама распелась: “Настоящая жемчужница, как тебе повезло, только пока она слишком маленькая, ей нужно подрасти, и внутри нее обязательно вырастет жемчужина”. Папа тоже тогда подключился: “Да, её нужно посадить в аквариум, в аквариум, в аквариум, у нас как раз такой аквариум есть на балконе, и создать в нем необходимые условия, поддерживать температуру, ухаживать, и через десять лет ракушка откроется и подарит тебе жемчужину...” И вот я, маленькая дура, завернула эту ракушку в мокрую тряпку, принесла домой, вымыла старый аквариум и десять лет делала всё, как сказали родители: и воду меняла, и температуру поддерживала. И через десять лет я ее открыла, и оттуда выпал камешек, вот такой обыкновенный серый камешек, какими завален весь наш берег... Они помолчали.
-Да. -А подруги? - Да, и тогда они переставали быть подругами. -Ая?
- Так ты обманул меня? -А ты меня? -Ая тебе ничего не обещала. - Вон, - сказал змей. - Вон, чтобы духу твоего здесь не было. Когда ты уйдешь, воздух здесь станет чище. Извини, что отвлек тебя. Исчезни. Я поползу к своим камням, которые ты пока не оскорбила, начав превращать в жемчужины. - Нет, змей, нет! - закричала девочка. Начался ветер. Змей пополз против него и исчез в норе. Девочка, борясь с ветром, сделала несколько шагов, но ветер - это был уже настоящий ураган - сорвал ее с места и увлек вдаль. Началась песчаная буря. Кости, слова, чешуя— простые кусочки смерти. Ветер стихает, и птица падает грудью в песок. - Я знала, что ты придешь. Когда и где - этого не знала. Но мне стало всё равно, когда. Проходит не жизнь, проходят дни, а жизнь, как и смерть, безразмерна, и только их смена отмечена временем. Мне недавно снился сон, что ты входишь ночью в мою комнату. Я сплю сейчас одна, муж у себя, и вот ты вползаешь ночью, и свиваешь кольца у моей кровати, кладешь голову рядом с моей. Мне становится так хорошо... И вдруг я слышу, как муж идет по коридору. Я вскакиваю, а ты уползаешь за дверь, и муж то ли пугается тебя, то ли обижается, потому что я слышу, что он идет обратно к себе. Я выскакиваю из комнаты и бегу за ним и думаю: ну как ему объяснить, что это же ты, и тебе можно появ ляться когда угодно и где угодно, а если нельзя, ты всё равно по являешься... Но только я понимаю, что он ничему не поверит, и возвращаюсь обратно в спальню. И то ли это происходит там же, то ли уже другой сон, только я вижу, как ты изо всех сил дуешь мне в лицо. Так сильно дуешь, и мне хорошо - безумно, я хохо чу, а ты дуешь, дуешь... И вот ты правда пришел. -Я здесь уже три дня.
Я? Скорее, одинокой. Как выразился недавно один мой приятель, я обезнадежилась. Я ужасно рада, что ты пришел. Что-то я никак не соображаю. Ты хочешь есть?
И начался их бесконечный разговор глазами, который вряд ли они могли бы произнести вслух: - Мне совсем не нужно ничье внимание. Если бы оно мне было нужно, оно бы у меня было. Я живу в пустоте. -Откуда ты это знаешь?
-Пусть так.
Не тяни! Ты еще большая змея, чем я. Ты извиваешься бесконечно. Ты способна увидеть свой хвост, что ты тянешь за собой по жизни? ![]()
-Я...
И позже, за секунду перед тем, как исчезнуть: - У нас не получилось в пустыне, на улице и в городской квар тире. Давай встретимся на верху горы. -Давай.
-Почему на цепь?
Говори, говори еще.
- Так ты вел меня к пещере драгоценностей? Змей хохочет.
- Поди сюда, я тебе что-то скажу на ухо. Так вот, змей: я ос танусь на воле. Понимаешь? -Ага.
-Ага.
Ага, однажды ты залезешь сюда, а меня не будет, и тебе скажут: “Он кудато уполз”. А тем временем я буду в городе, и решу тебя немного подождать, и стану чистильщиком обуви - или сыщиком! Вот, я всегда мечтал стать сыщиком! Между тем ты отправишься в пустыню, чтобы найти меня там...
Тогда он завязал себя узлом и сказал: - Я люблю тебя. И сказка пошла дальше, а я пошел домой. ленА и xovovume лютж (D2, ^Р.20) ЗечнАя история о сэре Эйнштейне и его рруге сэре чАРльзешр£(дне, рассказанная iai* cawiai*. (л—34, оЛ|0. 120) следующая страница >> |
ещё >> |