Сидни Шелдон Пески времени

***
Суд, длившийся шесть недель, проходил в закрытом для публики, тщательно охраняемом помещении.

Все это время Миган была в Мадриде, следя за ежедневными сообщениями в газетах. Время от времени ей звонил Майк Роузен.

— Я понимаю, каково вам там, мой друг. Мне кажется, вам лучше вернуться домой.

— Не могу, Майк.

Она попыталась увидеться с Хайме.

«Никаких посетителей».
***
В последний день процесса Миган стояла в толпе возле здания суда. На улицу высыпали репортеры, и Миган остановила одного из них.

— Что случилось?

— Его признали виновным по всем пунктам. Он приговорен к гарроте.
Глава 42
В день казни Хайме Миро уже в пять часов утра у стен центральной мадридской тюрьмы начали собираться люди. Установленные гражданской гвардией заграждения не давали растущей толпе перейти широкую улицу и приблизиться к главному входу тюрьмы. Железные ворота тюрьмы были блокированы вооруженными солдатами и танками.

В тюрьме, в кабинете начальника Гомеса де ла Фуенте, проходило экстренное совещание. На нем присутствовали премьер министр Леопольдо Мартинес, новый глава ГОЕ Алонсо Себастьян, заместители начальника тюрьмы Хуанито Молинас и Педрос Арранго.

Гомес де ла Фуенте был крепкий мужчина средних лет с мрачным лицом, самоотверженно посвятивший свою жизнь перевоспитанию негодяев, которых правительство передавало на его попечение. Молинас и Арранго, его верные помощники, прослужили с де ла Фуенте вот уже двадцать лет.

Говорил премьер министр Мартинес:

— Я бы хотел знать, какие вами приняты меры для обеспечения порядка во время казни Хайме Миро.

— Мы готовы к любой неожиданности, ваше превосходительство, — ответил начальник тюрьмы де ла Фуенте. — Как вы уже успели заметить по прибытии, вокруг тюрьмы расположена целая рота вооруженных солдат. И чтобы прорваться в здание, понадобится армия.

— А в самой тюрьме?

— Приняты еще более строгие меры предосторожности. Хайме Миро содержится в камере в двойной системой безопасности на втором этаже. Всех остальных заключенных с этого этажа временно убрали. Двое охранников стоят перед камерой и еще двое — в разных концах тюремного блока. Я распорядился, чтобы все заключенные оставались в камерах до окончания казни.

— Во сколько она состоится?

— В полдень, ваше превосходительство. Я перенес обед на час дня, чтобы у нас было достаточно времени убрать тело Миро.

— Куда вы планируете его отвезти?

— Я полностью согласен с тем, что вы предложили, ваше превосходительство. Его захоронение в Испании может поставить правительство в неловкое положение, если баски превратят его могилу в нечто вроде святыни. Мы связались с его теткой во Франции. Она живет в небольшой деревушке, неподалеку от Байонны. Она согласна похоронить его там.

Премьер— министр встал.

— Замечательно. — И со вздохом добавил: — Все же я думаю, что его лучше было бы повесить на площади у всех на виду.

— Конечно, ваше превосходительство. Но в этом случае я бы уже не мог гарантировать вам порядок.

— Возможно, вы правы. Не стоит создавать лишний повод для волнений. Казнь с помощью гарроты медленнее и мучительнее. И если кто то и заслуживает гарроты, так это Хайме Миро.

— Простите, ваше превосходительство, — сказал начальник тюрьмы. — Но, насколько я понимаю, судейская коллегия собирается рассмотреть последнюю апелляцию, представленную защитниками Миро. Если она пройдет, как мне?…

— Не пройдет, — прервал его премьер министр. — Казнь состоится в назначенное время.

Совещание было окончено.
***
В половине восьмого утра к воротам тюрьмы подъехал фургон с хлебом.

— Хлеб привезли.

Один из дежуривших у ворот охранников, заглянув в машину, посмотрел на шофера.

— Ты что, новенький?

— Да.

— А где Хулио?

— Он заболел и слег. — Отдыхал бы и ты, amigo.

— Что?

— Сегодня утром никаких поставок. Приезжай дНем. — Но ведь каждое утро…

— Никого и ничего не пропускаем, пока кое что не отправим. А теперь задний ход, разворачивайся и катись отсюда, пока мои ребята не рассердились.

Шофер обвел глазами уставившихся на него вооруженных солдат.

— Ну что ж. Понятно.

Они наблюдали, как грузовик развернулся и укатил по улице. Командир поста доложил о случившемся начальнику тюрьмы. Когда навели справки, выяснилось, что прежний водитель был в больнице, пострадав в дорожной аварии.
***
В восемь утра на улице напротив тюрьмы взорвалась машина, в результате чего было ранено с полдюжины человек. В обычной ситуации охранники, оставив свои посты, попытались бы разобраться в происшествии и помочь раненым. Но у них был строжайший приказ. Они оставались на своих местах, а случившимся занялась гражданская гвардия.

Об инциденте было немедленно доложено начальнику тюрьмы.

— Они могут пойти на что угодно, — ответил он. — Будьте готовы ко всему.

***
В 9.15 утра над территорией тюрьмы появился вертолет. С обеих сторон на нем было написано «Ла Пренса» — название самой известной ежедневной испанской газеты.

На крыше тюрьмы были установлены два зенитных орудия. Дежурный лейтенант, взмахнув флажком, дал пилоту предупредительный знак. Вертолет продолжал кружить. Офицер взял полевую рацию.

— Господин начальник, над нами вертолет.

— Есть какие нибудь опознавательные знаки?

— Нам нем написано «Ла Пренса», но краска выглядит свежей.

— Сделайте предупредительный залп. Если не подействует — сбивайте.

— Слушаюсь.

Он кивнул стрелку.

— Пальни рядом.

Снаряд пролетел в пяти ярдах от вертолета. Им было видно испуганное лицо пилота. Артиллерист перезарядил орудие. Вертолет резко взмыл ввысь и исчез в мадридском небе.

«Какого черта они еще придумают?» — подумал лейтенант.

В одиннадцать часов утра в комнату для посетителей тюрьмы вошла Миган Скотт. Она выглядела бледной и осунувшейся.

— Мне нужно встретиться с начальником тюрьмы Гомесом де ла Фуенте.

— У вас назначена встреча?

— Нет, но…

— Простите, но сегодня утром начальник никого не принимает. Если вы позвоните ему днем…

— Скажите ему, что это Миган Скотт.

Он посмотрел на нее внимательнее. «Так это и есть та богатая американка, которая пытается освободить Хайме Миро. Я был бы не прочь позабавиться с ней пару ночей».

— Я сообщу о вас начальнику.

Через пять минут Миган уже сидела в кабинете де ла Фуенте. С ним было еще с полдюжины человек из тюремного начальства.

— Чем могу быть вам полезен, мисс Скотт?

— Я бы хотела встретиться с Хайме Миро. Начальник тюрьмы вздохнул.

— Боюсь, что это невозможно.

— Но я…

— Мисс Скотт, нам всем хорошо известно, кто вы. Уверяю вас, мы все были бы рады помочь вам, если бы могли, — с улыбкой сказал он. — Мы, испанцы, очень отзывчивый народ. К тому же мы сентиментальны, и время от времени мы не против закрыть глаза на некоторые правила и установки. Но, тут улыбка исчезла с его лица, — не сегодня, мисс Скотт. Сегодня особенный день. У нас ушли годы, чтобы поймать человека, с которым вы хотите встретиться. Так что сегодня — день, когда мы обязаны следовать всем правилам. Хайме Миро теперь встретится только с Богом, если у него он есть.

Миган подавленно смотрела на начальника тюрьмы.

— Но можно… можно мне хоть взглянуть на него?

Один из заместителей, тронутый страданием, написанным на ее лице, хотел было что то сказать, но сдержался.

— К сожалению, нет, — ответил де ла Фуенте.

— Можно я напишу ему несколько слов? — произнесла она сдавленным голосом.

— Стоит ли вам писать покойнику? — Он посмотрел на часы. — Ему осталось жить меньше часа.

— Но ведь он подал апелляцию. Разве она не будет рассмотрена судейской коллегией?

— Они проголосовали против. Мне сообщили об их решении пятнадцать минут назад. Миро отказано в обжаловании приговора. Казнь состоится. А теперь, с вашего позволения…

Он поднялся, все встали. Обведя глазами комнату, Миган посмотрела на холодные беспощадные лица и содрогнулась.

— Да простит вас Господь, — сказала она.

Они молча смотрели, как она поспешно вышла из комнаты.
***
За десять минут до полудня дверь камеры Хайме Миро открылась, и в нее вошли начальник тюрьмы Гомес де ла Фуенте в сопровождении двух своих помощников Молинаса, Арранго и врача Мигель Анунсьон. В коридоре стояли четыре вооруженных охранника.

— Пора, — сказал начальник тюрьмы.

Хайме поднялся со своей койки. Он был в наручниках, его ноги были закованы в кандалы.

— Я надеялся, вы задержитесь.

Он держался с таким достоинством, что де ла Фуенте невольно восхищался им.

«В другое время и при других обстоятельствах мы могли бы стать друзьями», — подумал он.

Тяжело переставляя закованные в кандалы ноги, Хайме вышел в пустынный коридор. По обе стороны от него встали охранники и Молинас с Арранго.

— Меня ждет гаррота? — спросил Хайме.

Начальник тюрьмы кивнул.

— Гаррота.

Невероятно мучительная, бесчеловечно жестокая смерть. Хорошо, что казнь состоится в изолированном помещении, а не на виду у людей и прессы. Процессия двинулась по коридору. Было слышно, как на улице толпа скандировала: «Хайме!… Хайме!… Хайме!…» Тысячный хор голосов звучал все громче и громче.

— Они взывают к тебе, — сказал Педрос Арранго.

— Нет. Они взывают к себе. Они взывают к свободе. Завтра появится другое имя. Пусть я умру, но неизбежно придет кто то другой.

Миновав две автоматические системы безопасности, они подошли к расположенному в конце коридора небольшому помещению с зеленой железной дверью. Из за угла появился священник в черной сутане.

— Слава Богу, успел. Я пришел совершить последний обряд.

Когда он направился к Миро, два охранника преградили ему путь.

— Простите, отец, — сказал начальник тюрьмы. — Никому не разрешается приближаться к нему.

— Но я…

— Если вы хотите отпустить ему грехи, вам придется сделать это через закрытую дверь. Отойдите, пожалуйста.

Один из охранников открыл зеленую дверь. Внутри, возле привинченного к полу стула с толстыми ремнями для рук, стоял человек огромного роста, с лицом, наполовину скрытым под маской. В руках он держал гарроту.

Начальник тюрьмы кивнул Молинасу, Арранго, врачу, и они зашли в комнату вслед за Хайме. Охранники остались в коридоре. Зеленую дверь закрыли на засовы.

Молинас и Арранго подвели Хайме к стулу. Они сняли с него наручники и пристегнули его к сиденью, затянув на его руках толстые ремни. Доктор Анунсьон и начальник тюрьмы де ла Фуенте наблюдали за этим. Сквозь запертую тяжелую дверь было едва слышно монотонное бормотание священника. Посмотрев на Хайме, де ла Фуенте пожал плечами.

— Это не столь важно. Бог все равно поймет, что он говорит.

Сзади к Хайме подошел великан с гарротой в руках.

— Хотите, чтобы вам закрыли лицо? — спросил Гомес де ла Фуенте.

— Нет.

Взглянув на великана, начальник тюрьмы кивнул. Подняв гарроту, палач наклонился над Хайме.

Стоявшим за дверью охранникам были слышны крики толпы на улице.

— Знаешь, — тихо сказал один из них, — я бы очень хотел сейчас быть там на улице с ними.

Через пять минут зеленая дверь открылась.

— Принесите мешок для тела, — сказал доктор Анунсьон.

В соответствии с инструкцией тело Хайме Миро было тайно вынесено с черного хода тюрьмы. Мешок бросили в кузов ничем не приметного фургона. Но как только он выехал за территорию тюрьмы, толпа, словно притягиваемая каким то волшебным магнитом, подалась вперед.

— Хайме!… Хайме!…

Но крики стали уже приглушеннее. Мужчины и женщины плакали, а их дети с удивлением смотрели, не понимая, что происходит. Проехав сквозь толпу, фургон наконец выехал на шоссе.

— Боже мой, — проговорил шофер. — Просто какое то наваждение. В этом парне, должно быть, что то было.

— М да. И тысячи людей это тоже понимали.
***
В два часа пополудни того же дня начальник тюрьмы Гомес де ла Фуенте и два его помощника Хуанито Молинас и Педрос Арранго вошли в кабинет премьер министра Мартинеса.

— Хочу поздравить вас, — сказал премьер министр. — Казнь прошла удачно.

— Господин премьер министр, мы пришли не для того, чтобы принимать ваши поздравления, — сказал начальник тюрьмы. — Мы подаем в отставку. Мартинес в изумлении уставился на них.

— Я… Я не понимаю. В чем?…

— Это вопрос гуманности, ваше превосходительство. Мы только что смотрели, как умирал человек. Возможно, он и заслужил смерть. Но не такую. Это… это бесчеловечно. Я больше не хочу принимать в этом участие. И мои коллеги испытывают те же чувства.

— Может, вам стоит еще подумать? Ваши пенсии…

— Мы должны считаться с нашей совестью.

Начальник тюрьмы де ла Фуенте протянул премьер министру три листка бумаги.

— Вот наши заявления об отставке.

***
Поздно вечером того же дня фургон пересек французскую границу и направился к деревушке Бидаш неподалеку от Байонны. Он остановился возле опрятного деревенского домика.

— Приехали. Давай выгружать тело, пока оно не начало смердеть.

Дверь открыла женщина лет пятидесяти.

— Привезли?

— Да, мадам. Куда вам это… его положить?

— В гостиную, пожалуйста.

— Хорошо, мадам. Я бы не стал долго тянуть с захоронением. Понимаете, о чем я?

Она смотрела, как двое мужчин внесли мешок и положили на пол.

— Спасибо.

— Не за что.

Она немного постояла, глядя на отъезжавший фургон.

Из соседней комнаты вышла еще одна женщина. Подбежав к мешку, она торопливо расстегнула его.

На них с улыбкой смотрел Хайме Миро.

— А знаете, — сказал он, — от этой гарроты моей шее действительно не поздоровилось бы.

— Что будем пить, красное вино или белое? — спросила Миган.
Глава 43
Бывший начальник тюрьмы Гомес де ла Фуенте, его бывшие помощники Молинас и Арранго, доктор Анунсьон, великан палач, уже без маски, сидели в зале ожидания мадридского аэропорта «Барахас».

— Я все же думаю, что вы зря не хотите лететь со мной в Коста Рику, сказал де ла Фуенте. — С этими пятью миллионами долларов вы могли бы купить целый остров. Молинас покачал головой.

— Мы с Арранго хотим в Швейцарию. Мне надоело солнце. Там мы займемся молоденькими лыжницами.

— И я тоже, — отозвался великан.

Они посмотрели на Мигеля Анунсьона.

— Ну а вы, доктор?

— Я — в Бангладеш.

— Куда?

— Да да. На эти деньги я открою там больницу. Знаете, я давно думал об этом, еще до того, как принял предложение Миган Скотт. И я рассудил так: если я могу спасти жизнь многим невинным людям, оставив в живых одного террориста, то это — хорошая сделка. Кроме того, должен вам признаться, мне нравился Хайме Миро.
Глава 44
Все лето во Франции стояла замечательная погода и фермеры не могли нарадоваться богатому урожаю. «Было бы так каждый год, — думал Рубио Арсано. — Но год был удачным не только поэтому».

Сначала — свадьба, а затем — год назад — у них родились близнецы. «Трудно даже представить, что можно быть таким счастливым».

Начинался дождь. Развернув трактор, Рубио поехал к сараю. Он думал о своих близнецах. Мальчик рос здоровым и крепким. А его сестренка! Ну просто маленькая разбойница. «Ох и доставит же она своему парню хлопот, Рубио улыбнулся своим мыслям. — Вся в мать».

Поставив трактор в сарай, он направился к дому, чувствуя на лице холодные капли дождя. Открыв дверь, он вошел в дом.

— Ты как раз вовремя, — улыбнулась ему Лючия. — Обед готов.

***
Преподобная мать Бетина проснулась с предчувствием того, что должно произойти какое то чудо.

«Конечно, — думала она, — произошло уже довольно много хороших событий».

Цистерцианский монастырь был уже давно открыт вновь и находился под покровительством короля Хуана Карлоса.

Сестра Грасиела и все монахини, увезенные в Мадрид, благополучно вернулись в монастырь, где ничто не мешало им вновь погрузиться в блаженное одиночество и безмолвие.

Вскоре после завтрака мать настоятельница вошла в свой кабинет и застыла в изумлении. На ее столе ослепительно сверкал золотой крест.

Это было воспринято как чудо.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Мадрид попытался выторговать мир в обмен на предоставление баскам частичной автономии, официально разрешив им иметь свой флаг, свой язык и баскское управление полиции. ЕТА ответила убийством Константина Ортина Хиля, военного коменданта Мадрида, и позже — убийством Луиса Карреро Бланко — человека, избранного Франко своим преемником.

Волна насилия нарастает.

За трехлетний период от рук террористов ЕТА погибло более шестисот человек. Кровопролитие продолжается, и полиция отвечает на это с не меньшей жестокостью.

Не так давно ЕТА пользовалась поддержкой двух с половиной миллионов басков, но нескончаемый терроризм лишил этой поддержки. В Бильбао, в самом сердце Страны Басков, сто тысяч человек приняли участие в демонстрации против ЕТА. Испанцы чувствуют, что пришло время жить в мире, время залечивать раны.

ОПУС МУНДО стала еще более могущественной, чем прежде, но вряд ли найдутся желающие обсуждать это.
***
Что же касается цистерцианских монастырей строгого послушания, то они существуют и по сей день. Всего их в мире пятьдесят четыре, семь из них находятся в Испании.

Соблюдавшийся на протяжении веков ритуал вечного безмолвия и уединения остается неизменным.
<< предыдущая страница