Игорь Губерман Вечерний звон

охотней смотрю на собачку.

***

Свои различные круги

в раю всем душам назначают,

а там заклятые враги

друг друга с нежностью встречают.

***

Витая мыслями на звездах,

высоколобые умы

ничуть не реже портят воздух,

чем низко мыслящие мы.

***

Услыша стариковское брюзжание,

я думаю с печалью всякий раз:

оставив только хрип и дребезжание

куда уходит музыка из нас?

***

Ни лжи не люблю я, ни фальши

и вспышки иллюзий гашу,

но уши мои, как и раньше,

охотно приемлют лапшу.

***

Забавно мне, что всякое деяние,

несущее то зло, то благодать,

имеет в этой жизни воздаяние,

которое нельзя предугадать.

***

Мой бедный разум не могуч,

а мысли – пепел и опилки,

и взора мысленного луч

ползет не далее бутылки.

***

Пока мы напрочь не угасли,

пока с утра щетину бреем,

душе полезно верить басне,

что мы нисколько не стареем.

***

При хорошей душевной погоде

в мире все справедливо вполне:

я – люблю отдыхать на природе,

а она – отдохнула на мне.

***

Сокрытое, но ярое кипение

пожизненный, похоже, мой удел;

я даже одногорбое терпение

в себе не воспитал. Хотя хотел.

***

Оставя плоть в мешке замшелом,

душа летит за облака,

где Азвоздам с Барухашемом

играют с Буддой в дурака.

***

Хотя не атеист я с неких лет,

однако и не склонен уповать:

я верую не в то, что Бога нет,

но в то, что на меня Ему плевать.

***

Я в четыре коротких строки

научился укладывать внятно

все, что мне по уму и с руки

было в жизни текущей понятно.
И поэтому не было нужно мне

добавлявшее чувственный вес

тонкорунное нежное кружево

набегающих лишних словес.

***

Со старыми приятелями сидя,

поймал себя вчера на ощущении,

что славно бы – остаться в том же виде

при следующем перевоплощении.

***

Я все время шлю, Творец, Тебе приветы

смело ставь на них забвения печать:

мне вопросы интересней, чем ответы, „

и Ты вовсе не обязан отвечать.

***

Нам неизвестна эта дата,

но это место – вне сомнения:

земля и небо тут когда то

соприкоснулись на мгновение.

***

Любить родню – докука

для всех, кому знакома

божественная скука

родительского дома.

***

Я в разных видах пил нектар

существования на свете;

когда я стал угрюм и стар,

меня питают соки эти.

***

Везде – пророки и предтечи,

но дух наш – цел и невредим,

под их трагические речи

мы пьем, гуляем и едим.

***

Я мысли чужие – ценю и люблю,

но звука держусь одного:

я собственный

внутренний голос ловлю

и слушаюсь – только его.

***

Я старюсь и дряхлею, но – живу;

сменилась болтовня скупыми жестами,

и дивные бывают рандеву

с нечаянно попавшимися текстами.

***

Слегка бутыль над рюмкой наклоня,

я думал, наблюдая струйку влаги:

те, с кем не дообщался, ждут меня,

но пьют ли они водку там, бедняги?

***

Когда теряешь в ходе пьянства

ориентацию и речь,

к себе привлечь любовь пространства

гораздо легче, если лечь.

***

Не стоит огорчаться, уходя:

конечно, жить на свете – хорошо,

но, может быть, немного погодя

я радоваться буду, что ушел?

***

Мне заново загадочны всегда

российской темной власти пируэты:

российские глухие холода

не связаны с погодами планеты.

***

Я, по счастью, выучен эстрадой

и среди читателей присутствием:

душу надо прятать за бравадой,

чтобы не замызгали сочувствием.

***

Не добрый, но, конечно, и не злой,

судьбы своей посильный совершитель,

хотя уже изрядно пожилой,

но все таки еще не долгожитель.

***

Под вечер чувствуя отвагу,

забыв про выпивку и секс,

поэт насилует бумагу,

чтобы зачать нетленный текст.

***

Какими быть должны стихи и проза

диктуется читательской корзинкой:

всем хочется высокого серьеза,

чуть пафоса и меда со слезинкой.

***

Россия полностью в порядке,

и ждать не надо новостей,

пока вверху – не хрипы схватки,

а хруст поделенных костей.

***

Барды, трубадуры, менестрели

все, в ком были дерзость и мотив,

дивные выделывали трели,

чтобы соблазнить, не заплатив.

***

Об ущербе, об уроне, об утрате,

об истории, где зря он так охаян,

о единственно родном на свете брате

горько плачется обычно каждый Каин.

***

Когда мы полыхаем, воспалясь,

и катимся, ликуя, по отвесной,

душевная пленительная связь

немедленно становится телесной.

***

Душа полна укромными углами,

в которых не редеет серный чад,

в них черти машут белыми крылами

и ангелы копытами стучат.

***

Лишь гость я на российском пировании,

но мучаюсь от горестной досады:

империя прогнила в основании,

а чинятся и красятся – фасады.

***

Дух упрямства, дух сопротивления

с возрастом полезны для упорства:

старость – это время одоления

вязкого душевного покорства.

***

Стихи с поры недавней, вот ведь жалость,

ушли куда то, сгинули под лед,

и странно мне, что музыка осталась,

но слов уже на танцы не зовет.

***

Душевной доблести тут нет,

но не стыжусь я вслух признаться,

что я люблю не звон монет,

а тонкий шорох ассигнаций.

***

Бывает очень странно иногда,

как будто умирал и снова ожил:

какие то в минувшем есть года,

которые не помню, как я прожил.

***

И гнетет нас, помимо всего,

бытия после смерти неясность;

очень тяжко – не ждать ничего,

легче ждать, понимая напрасность.

***

Покой наш даже гений не нарушит

высокой и зазывной мельтешней,

поскольку наши старческие души

уже не воспаляются хуйней.

***

Пора мне, ветхому еврею,

жить, будто я уже отсутствую;

не в том беда, что я старею,

а в том, как остро это чувствую.

***

Пустого случайного слова

порою хватает сполна,

чтоб на душу мне из былого

плеснула шальная волна.

***

Зябну я в нашем рае земном,

слыша вздор пожилых пустомель;

мы – сосуды с отменным вином,

из которого выдохся хмель.

***

У зла с добром – родство и сходство:

хотели блага все злодеи,

добро всегда плодило скотство,

а зло – высокие идеи.

***

Бурлит в нас умственная каша

намного глубже понимания,

и чем темнее память наша,

тем ярче в ней воспоминания.

***

К моим добавлю упущениям,

что не люблю любой нажим,

и верю личным ощущениям

гораздо больше, чем чужим.

***

Давно живя, люблю поныне я

зигзаги, петли и штрихи,

и зря скребется грех уныния,

пока покруче есть грехи.

***

Судьба нас искушает на повторах:

житейский наблюдая карнавал,

я вижу ситуации, в которых

не раз уже по дурости бывал.

***

Где б ни случился я под вечер,

я глазом сыскивал бокал,

который мне о скорой встрече

прозрачным боком намекал.

***

Дышу. Курю. Гоню волну.

Люблю душевное томление.

Господь не ставит мне в вину

благочестивое глумление.

***

Есть радости у дряхлых старичков,

и счастливы бывают старички:

сыскался вдруг футляр из под очков,

а к вечеру на лбу нашлись очки.

***

Книга жизни – первый том,

он уже написан весь,

а про все, что ждет потом,

сочиню, Бог даст, не здесь.

***

Хотя на русской почве я возрос,

еврейской обволокся я духовностью:

вопросом отвечаю на вопрос

и пакостей от жизни жду с готовностью.

***

В азарте Божий мир постичь

до крайней точки и конца,

мы все несем такую дичь,

что плохо слышим смех Творца.

***

Хотя уже я сильно старый,

во мне талант еще сочится:

с утра пишу я мемуары

про то, что днем со мной случится.

***

Чем потревожен дух народа?

О чем народ в толпе галдит?

О том, что подлая погода

футболу нынче повредит.

***

К бутылке тянется не каждый,

кто распознал ее влияние:

Бог только тех отметил жаждой,

кому целебно возлияние.

***

Природа позаботилась сама,

чтоб видно было, слушая ублюдка,

насколько выделения ума

подобны извержениям желудка.

***

Шумливы старики на пьяной тризне:

по Божьему капризу или прихоти,

но радость от гуляния по жизни

заметно обостряется на выходе.

***

Хочу, поскольку жить намерен,

сейчас уже предать огласке,

что даже крайне дряхлый мерин

еще достоин женской ласки.

***

Я с юности грехами был погублен

и Богу мерзок – долгие года,

а те, кто небесами стал возлюблен,

давно уже отправились туда.

***

Я не мудрец, и не дебил,

и без душевного дефекта,

но не люблю и не любил

я выебоны интеллекта.

***

Увы, но зимний холод ранний

судьбу меняет наотрез:

вчера пылал костер желаний,

сегодня – тлеет интерес.

***

У Бога есть увеселения,

и люди гибнут без вины,

когда избыток населения

Он гасит заревом войны.

***

В мечтах

мы въезжали на белом коне

в тот город, где нам отказали,

в реальности

грустно сопели во сне,

ночуя на шумном вокзале.

***

Стал часто думать я о Боге

уже позвал, должно быть, Он,

и где то клацает в дороге

Его костлявый почтальон.

***

Конечно, что нибудь останется,

когда из года в год подряд

тебе талантливые пьяницы

вливали в душу книжный яд.

***

Хоть я теолог небольшой,

но нервом чувствую сердечным:

Господь наш тайно слаб душой

к рабам ленивым и беспечным.

***

Где льется благодать, как из ведра,

там позже – неминуемые бедствия,

поскольку сотворителям добра

плевать на отдаленные последствия.

***

Беда в России долго длится:

такие в душах там занозы,

что чем яснее ум провидца,

тем сумрачней его прогнозы.

***

Российскую публичную шарманку

я слышу, хоть и выставлен за дверь:

в ней то, что было раньше наизнанку,

то шиворот навыворот теперь.

***

А впереди еще страницы

растущей тьмы и запустения,

но мы не чувствуем границы

преображения в растения.

***

Не трудно, чистой правдой дорожа,

увидеть сквозь века и обстоятельства

историю народов и держав

театром бесконечного предательства.

***

Давно уже иной весь мир вокруг,

и прошлое – за облаком забвения,

но с ужасом еще ловлю я вдруг

холопские в себе поползновения.

***

Во имя чаяний благих

на том советском карнавале

ничуть не реже, чем других,

самих себя мы предавали.

***

В российском климате испорченном

на всех делах лежит в финале

тоска о чем то незаконченном,

чего еще не начинали.

***

В душе еврея вьется мрак

покорности судьбе,

<< предыдущая страница следующая страница >>