ФантЛабораторная работа Красная Стрела

фантЛабораторная работа
Красная Стрела
Красная Стрела

- А вытереться-то есть чем? - крикнула Эйси и, смеясь, стала смотреть, как голый мужчина бросился из ручья к разложенной на берегу одежде. Наблюдать за этим было забавно.

Натянув, наконец, мокрые штаны, мужчина слегка успокоился и, застёгивая на себе не успевшую высохнуть рубашку, позволял себе неодобрительные взгляды в её сторону. Говорить, однако, не спешил.

- Чего так торопился-то? - Эйси присела на траву и, подтянув к себе колени, положила на них подбородок. - Пускай бы высохло уже, всё равно я всё уже видела.

Мужчина, застегнув рубашку, посмотрел по сторонам и стал обматывать ступню портянкой.

- Ты здесь одна? - спросил он.

- Ага, - с готовностью кивнула Эйси. - А ты чего, изнасиловать меня хочешь?

Он застыл, перестав наматывать портянку, и уставился на неё.

- Ты чего? Дурная что ли?

- Дурная, - Эйси засмеялась. - Как ты сейчас правильно сказал: «дурная». Именно что дурная, меня и в деревне так дразнят. То есть, раньше дразнили, а теперь уже вроде как фамилии стало. Хотя и фамилия у меня есть, - поспешила добавить она. - Ты не думай, что я какая бесфамильная. Мой отец вообще - чанбыр.

- Чанбыр? Голова, что ли?

- У-у, - протянула Эйси. - А ты интересный, честное слово, если чанбыра головой называешь. Издалека, наверное? С юга?

Мужчина не ответил. Затянув сапоги, он подошёл к костру и стал затаптывать угли. Эйси сорвала травинку и стала её жевать.

- Ты, наверное, солдат беглый, да? - спросила она.

Мужчина посмотрел на неё, но затем вновь продолжил своё занятие.

- Я по сапогам догадалась, - объяснила Эйси. - К нам солдаты в прошлом году заходили, так они так же сапоги затягивали, чтобы, значит, хлопали. Идут такие по деревне, а сапоги «хлоп-хлоп», «шлёп-шлёп». Я у них спрашиваю - зачем так? А они говорят - чтобы слышно было, что солдаты идут, а не тяпичи какие, представляешь? А я им говорю - у нас только продажницы так ходят, только они, значит, ладонью по пузу шлёпают, чтобы мужики слышали. Так они меня палкой ударили, представляешь? - Эйси приподняла платье и показала синяк на ноге. - А я им говорю - всё равно дураки, потому что солдат должен тихо ходить, а то его пристрелят, правильно?

Мужчина, затоптав костёр, рассматривал Эйси. Затем сплюнул и, подняв сумку, закинул её за плечо.

- Действительно дурная, - он направился в сторону дороги. - Тебя что, родные в лес прогнали, от греха подальше?

- Ага, - Эйси вскочила на ноги.- Только не в лес, а в Бэлль. Нам работник нужен, яму вырыть под колодец, вот меня и послали. А я решила через лес срезать, чтобы быстрее. Слышу - плещется кто-то, вышла - смотрю: ты. Вот и думаю: а чего в Белль переться, если ты тут отощавший такой пузом своим светишь?

- Дура ты, - он поравнялся с ней и, остановившись, покачал головой. - А если я тебя сейчас схвачу и прирежу? Об этом подумала?

- Не-е, не прирежешь, - Махнула рукой Эйси. - Мне Смотрящая сказала, что меня стрела убьёт, а наша Смотрящая ни разу ещё не ошибалась. Даже смерть свою высмотрела, представляешь?

- Ну а если я тебя того... - он осмотрел её с ног до головы. - Вон в тех кустах?

- Ну а если я того, - Эйси, кривляясь, тоже осмотрела его. - И не против совсем?

Некоторое время они молчали.

- Ты дурная, - сказал, наконец, мужчина и зашагал к дороге. - Скажи спасибо, что я детей не трогаю.

Эйси, подобрав юбки, заспешила за ним, - мужчина шагал широко и быстро.

- Ну так что? - закричала она. - Согласен?

- Сказал же, - не буду.

- Да не это, глупый! - Эйси догнала его и пристроилась рядом. - Яму вырыть согласен?

- Нет. Не согласен.

- А отец тебе четыре веса даст. А ещё - кормить едой будет и в баню пустит, и спать на сеновал. А?

Мужчина вышел на дорогу, затем, остановившись, задумался.

- Четыре говоришь?

- Ага. Согласен?

- А чего так много? И что, в деревне у вас больше никто копать не умеет?

- Так колодец-то проклятый! - пояснила Эйси. - Кто ж его копать-то из своих будет! Да ты не бойся! - засмеялась она. - Никакой он не проклятый, это только так говорят, что если Смотрящая кошку дохлую в колодец бросит, то он теперь проклятый. Ничего он не проклятый! То есть, тот, в который я Вилионеру зашвырнула, - он-то проклятый, конечно, а тот, который ты рядом выкопаешь - обычный будет, понятно?

- Чего? - мужчина помотал головой. - Кого ты зашвырнула?

- Виилионеру, кошку мою. Ты что, глупый?

- А зачем ты её туда зашвырнула?

- А чтоб знали, - Эйси нахмурилась. - Сестре пса подарили, и тот её задрал. Вот я и бросила, чтобы неповадно было.

- Ничего не понимаю. Так ты что, Смотрящая?

- Вот и я им говорю, что нет! Но все же знают, что я четыре года у госпожи Ги в помощницах бегала, вот и устроили переполох в курятнике, ей-боже, дурачьё! Меня отец ей отдал только потому, что у меня глаза разные и потому что больше никто брать не захотел. А не брал никто потому, что дурная. Вот я у неё и бегала, понимаешь? А теперь никто колодец копать не хочет из-за того, что через год потом помрёт, потому что проклятие кошкино настигнет, а я-то и не Смотрящая совсем, откуда тогда проклятие? Но всё равно боятся все, вот отец и послал меня рабочего искать, потому что это я кинула, а я через лес пошла, потому что мне суждено от стрелы умереть, понимаешь?

Мужчина откашлялся. Затем провёл рукой по лицу, посмотрел по сторонам.

- Слушай, - сказал он. - Шла бы ты куда подальше, а?

- Ну ты чего, забоялся что ли? Я же говорю, - всё это не по-настоящему. Я б сама выкопала, да с детства слабая, даже когда госпоже Ги могилу копала, пол-дня угробила, а колодец целый год буду рыть. Да и не умею. Тебе что, может, деньги не нужны? Ты же бродяга!

- Так, - мужчина поднял ладонь, будто защищаясь от её тирады. - Погоди. Ты хочешь сказать, что кто-то заплатит четыре веса за один колодец, и это потому, что ты в старый колодец кошку кинула?

- Ну да.

- А из старого кошку достать никак?

- Я ж говорю, - он проклятый!

- Но ты же говорила, что ты не...

- Да и засыпали его уже от греха-то...

Мужчина посмотрел на север, где вдалеке виднелась деревня.

- Эта, что ли?

- Ага.

- Четыре веса?

- И еда! И баня!

- А не врёшь?

Эйси задрала подбородок, поджала губы, затем плюнула на ладонь и протянула в его сторону.

- Да чтоб я девкой сдохла, если вру!

- Дурная, - кивнул мужчина и пошёл в сторону деревни. - Точно дурная.

- Эй, ты куда? - Эйси, продолжая держать перед собой руку, зашагала за ним. - Так ты согласен или нет?

- Согласен.

- Тогда пожми руку!

- Не буду я тебе руку жать. Ты на неё плюнула.

- Но ведь это такая традиция бродяжья! - не сдавалась Эйси. - Ты должен, иначе сделка не считается совсем!

- Я сделку с твоим отцом заключать буду, не с тобой.

- А со мной, значит, брезгуешь?

Мужчина вздохнул. Эйси некоторое время шла с вытянутой рукой, затем пожала плечами, вытерла её об юбку и догнала его.

- А тебя как зовут-то? - спросила она. - Меня вот - Эйси.

- Уэспер.

Эйси задумалась.

- Это как УЭйси что ли? - спросила она.

- Нет. Это как Уэспер.

- Знаешь, что я думаю, - спросила Эйси, внимательно его разглядывая, - Я думаю, что ты весьма странный мужик, УЭйси.

Уэспер не ответил, но зашагал чуть быстрее.

***

- Ты, что ли, УЭйси?

Уэспер, перестав ковырять ногой землю на месте бывшего колодца, повернулся. Дородный мужчина с заросшим рыжей бородой лицом, стоя неподалёку, рассматривал его сквозь полуприкрытые глаза. Заметив висящую у него на шее печать, Уэспер слегка склонил голову.

- Господин Голова...

- Тан чанбыр. - Полуприкрытые глаза резво осмотрели одежду Уэспера. - Южанин? Здесь уже лет десять всех танами называют, не знал, что ли?

- Слышал... но думал, вам будет приятно.

- С чего это? - тяжело ступая, чанбыр подошёл к Уэсперу и, встав рядом, ковырнул носком сапога землю. - Видишь эту кучу? Вчера это был колодец. Ты, конечно, можешь называть эту кучу колодцем ещё лет десять, но от этого ничего не изменится. Думаешь, куче приятно, когда ей напоминают о том, что она когда-то колодцем была?

- Я не думал об этом, - Уэспер улыбнулся. - Может, вы и правы.

- Моя дочь сказала, что в лесу тебя нашла, это правда?

- Правда.

- Беглый?

- Нет. Но служил.

- Сразу видно. С какой стороны?

- А какая разница?

Чанбыр, вздрогнув всем телом, хмыкнул и шлёпнул толстой ладонью по спине Уэспера. Тот еле устоял на ногах.

- Это ты правильно говоришь, очень правильно. Какая теперь разница? - он ткнул пальцем в отмеченный колышками участок земли. - Рыть, значит, будешь здесь. Когда выроешь достаточно, - дам в помощь Вука. Он, конечно, слабоумный, но вёдра доставать да обратно спускать сможет. Больше никто не согласится. Спать будешь, - толстый палец переместился вправо, - вон в том сеннике, покрывало тебе туда кинут. Есть будешь прямо здесь. В дом, сам понимаешь, пустить не могу. Захочешь помыться, - скажи, воды тебе вскипятят. Расчёт получишь сразу, как яму выкопаешь, - палец вдруг взлетел вверх и ткнулся Уэсперу в грудь. - На дочерей моих даже не смотри, понял? Убью.

Уэспер кивнул. Палец ещё некоторое время упирался ему в грудь, а затем руки чанбыра опали и он повернулся в сторону дома. С крыльца, крича, сбежала Эйси, с размаху пнула поилку, распугала кур и уселась на землю.

- Даже эту, - чанбыр посмотрел на Уэспера. - Она дурная совсем, но если обманешь - убью, понял?

- А что с ней не так?

- А сам не видишь, что ли? Проклята она, с детства. Родилась с разными глазами, мёртвая. Удушилась ещё в утробе. А потом задышала, всем на погибель. Дурная совсем. Однажды дом чуть не спалила. Потом мальчишке одному глаз палкой вышибла. Сестре младшей волосы сожгла. Смотрящая её себе забрала, хотела выучить, я аж обрадовался. А Эйси её через четыре года и отравила по дурости.

- Как отравила?

- Да так отравила. Смотрящая от женского живота траву заваривала, а эта дура травы и попутала. Эйси пыталась потом выходить, да куда ей, дурной. Схоронила Смотрящую, оставила деревню без лекарки, - он вздохнул и покачал головой. - Я её тогда в храм отдал - без толку. И года не продержалась, - вышибли. Тогда и дурной кликать стали, а она, чуть что, - драться. Теперь-то попривыкла. Пришлось к себе обратно принимать. Так она и здесь чудила, то одно, то другое. При этом, всегда как-то целой оставалась, даже когда в солдат камнями кидалась. А как узнала, что сестру замуж отдают - совсем озлилась.

Уэспер перевёл взгляд с Эйси на чанбыра, затем - вновь на Эйси.

- Так, - сказал он. - А сестра-то младшая, так?

- Младшая.

- Так сколько ей лет-то?

- Семнадцать. Чахлая совсем, поэтому и мелкая. А сестре - пятнадцать.

- Ясно, - сказал Уэспер. - Теперь понятно.

- Понятно ему, - чанбыр сплюнул. - Что бы ты понимал. Копай давай лучше. Лопаты сейчас вынесут.

Ссутулившись, с заложенными за спину руками, чанбыр зашагал к дому. Уэспер смотрел ему вслед, а когда тот скрылся за дверью, кинул взгляд на Эйси и вздрогнул. Та с ненавистью смотрела ему прямо в лицо.

Уэспер отвернулся, сел на землю и стал ждать, пока ему принесут лопаты.

***

Солнце уже садилось, когда он вновь её увидел. Какое-то время она просто стояла рядом, наблюдая, как он работает, затем стала ходить вокруг ямы кругами и, наконец, присев, стала сбрасывать вниз кусочки земли. Вначале он терпел но, в конце-концов, не выдержав, зачерпнул лопатой землю и кинул ей в лицо. Эйси вскочила на ноги, плюнула в него, промахнулась и куда-то ушла, но почти сразу же вернулась. Помолчав несколько минут, она повернула голову в бок и, смотря на землю, заговорила:

- Что, с отцом поговорил?

Уэспер, продолжая копать, не ответил.

- Понятно, - она повернулась к нему. - Противно с продажницей говорить, да?

- Ты пока не продажница, - Уэспер выпрямился и, взяв с края ямы бидон, сделал несколько глотков. - К тому же, я частенько разговаривал с продажницами.

- А со мной не хочешь?

- А чего с тобой говорить?

- Ну да, конечно, чего с дурной говорить, - она прикусила губу. - Он тебе сказал, что госпожу Ги я убила, да?

Уэспер согнулся и продолжил копать.

- А на самом деле, она всё знала. Она мне в первый же день сказала, что я её отравлю. И когда я ей отвар этот подавала, знала. И потом знала. Сказала, что я её сама похоронить должна, и никому не говорить, где, тогда сила её вся ко мне перейдёт. А что говорить, если все и так знают, где она лежит? Я и яму-то прикрыть пыталась, и хоронила ночью - всё равно прознали. Так что и сил у меня теперь нету никаких.

- А с храмом что не так? Тоже кого отравила?

- Сам ты отравил, - она бухнулась на край ямы и стала болтать ногами. - Я им стирала, готовила. Мать Черья меня что только делать не заставляла - всё делала. А ей всё мало. Вымету двор, так она опять мести заставит, потому что какую соринку приметит. Слеплю свечи - так она их опять в комок сожмёт, потому что вроде неровные, хотя сама слепая совсем, так мне опять всё переделывать. Я терпела, терпела, а потом и не выдержала. Это зимой было, она меня на реку бельё стирать отправила. Ну я и отстирала. Пришла, на верёвку, значит, развешиваю, и та вдруг такая «перемывай, а то оно грязное»! А какое оно грязное, когда оно чистое? Я ей так и говорю, чистое оно, а ты слепая совсем, вот и не видишь. А она говорит, мол послушания у меня нет. А я ей - что у неё кроме этого послушания и нет ничего, а бельё чистое, кого хошь спроси, а ты слепая. А она тогда бельё-то с верёвки хвать и в грязь под ногами прямо, там где натоптано побольше - и ногами сверху. Перемывай, говорит, а сама в келью затопала, в тепло. Ну тут меня и понесло, - она вдруг захихикала. - Беру, значит, бельё всё, грязь даже не стрясла, зашла в храм, воды набрала - и давай его стирать!

- Где стирать? - выпрямился Уэспер, разглядывая улыбающуюся во весь рот Эйси. - Где там вообще стирать-то?

- Где-где, - Эйси отвернулась и, сдерживая смех, стала накручивать волосы на палец. - В купели, где...

Уэспер попытался что-то выговорить, но, не выдержав, расхохотался. Эйси тоже засмеялась, но вдруг осеклась, нахмурилась и замолчала.

- Только не смешно это. На храм-то последняя надежда была. А так, хоть отец и заплатил, но меня всё равно высекли. На площади. И в храм меня больше не пускают. Кто такую возьмёт? Даже свадьбу нормально не сыграешь. А потом эта, - она мотнула головой в сторону дома, - замуж собралась, пока я ещё в девках. А значит, я по весне с Весёлым Караваном отправлюсь. Отец меня кому только не подсовывал, всё без толку - даже тан Меркут отказался, а ведь он даже старше отца... и толще. Думаешь, чего я в солдат камнями-то кидалась? Как подумаю, что мне потом всю жизнь их обслуживать... - Она вдруг уставилась на Уэспера. - А ты ведь солдат, да?

- Нет, - ответил Уэспер. - Я не солдат.

- А отцу сказал, что солдат.

- Я много кому говорю, что я солдат. Но я не солдат.

- Врёшь, значит? Небось, тяпчий беглый, да? Или преступник?

- Нет, - Уэспер вновь согнулся. - Просто бродяга.

К яме, шаркая ногами, подошёл Вук, улыбаясь, посмотрел вниз, затем - на Эйси. Эйси тоже улыбнулась ему.

- Привет, Вук! Как дела?

- Хорошо, спасибо, госпожа Эйси, а как у вас? - сказал он явно заученную фразу.

Эйси вздохнула.

- Тани, Вук. Не госпожа. Сколько раз тебя за это отец бил? Да не бойся, - поспешила сказать она, видя его испуг. - Не скажу я ему. Да и тани меня не называй, какая я теперь тани.

Вук улыбнулся, затем посмотрел на Уэспера.

- Тан Гернек говорит «всё».

- Ясно, - Уэспер протянул ему лопату. - Помоги выбраться.

Вук схватил лопату и потянул на себя. Уэспер выбрался и хлопнул его по плечу.

- Пойдём, - сказал он, - покажешь, где я тут спать буду.

Эйси с ними не пошла, так и оставшись сидеть на краю будущего колодца.

Уэспер не настаивал.

***

- А ты людей когда-нибудь убивал?

- Нет.

- Вообще никогда?

- Вообще. Выбирай быстрее.

- Дурной что ли? Как я быстрее выберу? Тут глаз нужен.

Эйси взяла кочан в руку и прищурила один глаз. Уэспер зевнул и от нечего делать стал смотреть по сторонам.

- Нда, - сказала через какое-то время Эйси. - Ни хрена я в капусте не понимаю.

- Так бери эту.

- Если взять первое попавшееся - всучат гнилое, - Эйси положила кочан и взяла в руки другой. - Вот этот, вроде, получше.

- Потрогала - бери, - подал голос сидящий рядом торговец, даже не смотря в их сторону. - После тебя никто не возьмёт.

Эйси было открыла рот, но затем, сжав зубы, взяла в руки оба кочана.

- На отца запишите, - пробурчала она.

- И чего выбирает? - сказал торговец, как бы сам себе. - Обычно глазки в пол, берёт всё подряд, слова не дождёшься, а тут вдруг концерт устраивает. И не в Караване ещё, а уже с мужиками заигрывает.

Подавшись вперёд, Уэспер успел перехватить занесённую руку Эйси и вытащил из её ладони кочан.

- Пойдём, - сказал он. - Капусту мы взяли. Остальное возьмём где-нибудь ещё.

Эйси высвободилась, отдала ему второй кочан и, повернувшись к торговцу, упёрла руки в бёдра.

- Хмырь ты, Доц, поэтому у тебя никто ничего и не покупает, и продавать ты не умеешь!

- Продавать? - торговец поднял к ней равнодушное лицо. - Ну уж продавать-то тебя скоро научат. Только вот кочаны у тебя мелкие, спросу мало будет.

Эйси отдёрнулась, сжала кулаки, а затем, развернувшись, зашагала вдоль рядов. Кто-то из стоящих рядом лавочников открыто, не прикрываясь, расхохотался. Улыбающийся торговец проводил её взглядом, затем повернул голову и, нарвавшись на взгляд Уэспера, вздрогнул. Тот улыбнулся.

- Тан Доц, а вы здесь каждый день сидите, да? - спросил он.

- Каждый день, - Доц вдруг приподнялся. - А тебе-то чего, тяпчий? По морде захотел?

Уэспер пожал плечами.

- Да я через пару дней ухожу, хотел овощей прикупить в дорогу. Думал к вам зайти.

- А-а. Ну так заходи, - Доц вновь расслабился. - Я здесь каждый день, если, конечно, не дождь.

Уэспер слегка поклонился и быстрым шагом догнал Эйси. Та, стоя рядом с прилавком, не глядя, кидала в корзинку морковь. Стоящая рядом толстая торговка считала за ней вслух.

- Подожди, - Уэспер положил руку на плечо Эйси. Та попыталась её сбросить, но ничего не получилось. - Разве не ты говорила, что овощи надо выбирать?

- Тебе отец четвертную заплатил за то, чтобы ты донёс, а не советы давал, - она вновь потянулась к моркови, но Уэспер оттянул её от прилавка. - Да отпусти ты меня!

- Подожди секунду, хорошо?

Эйси подняла на него взгляд, затем отвернулась.

- Ну?

- Тани, - повернулся к торговке Уэспер. - У тана чанбыра вскоре состоится свадьба младшей дочери, слышали ли вы?

- Ну слыхала, так что с того? - торговка почесала щёку и кивнула на Эйси. - Этой всё равно выбирать не дам.

- А сегодня, - Уэспер заговорил громче. - Он будет привечать родителей тана Кирича у себя дома. Обед будет дан на восемнадцать человек, слыхали ли? И трижды придётся мне с тани Эйси приходить сюда, - Уэспер пропустил смешки, раздавшиеся после «тани Эйси» и продолжил. - За овощами - дважды, и за рыбой - единожды. И весьма огорчится чанбыр, коли на стол подадут блюда из гнилых овощей, не так ли?

- Ну, хорош заливать, - торговка стала поправлять ряды моркови, нарушенные руками Эйси. - Продажницы пускай по ночам закупаются, а трогать у меня она ничего не будет.

- Как жаль, - Уэспер возвысил голос до таких высот, что, казалось, на рынке заговорил глашатай. - Весьма прискорбно сие, ибо придётся нам трижды сходить к тому тану торговцу, коему не в тягость будет позволить сей тани товар с умом выбрать.

Лавочники замолчали и стали переглядываться.

- А чего тан чанбыр свою повариху не пришлёт? - закричал кто-то. Остальные одобрительно зашумели.

- Занята повариха дюже приготовлением снеди, да смешением специй, дабы усладить ими не только чанбыра, но и родичей тана Кирича. Невмоготу ей самолично меж рядами толкаться.

- А и пускай трогает! - закричал вдруг кто-то. Обернувшись, Уэспер встретился взглядом с лысым улыбающимся старичком. Тот приглашающе махал им рукой. - Если сам чанбыр не брезгует после неё кушать, с моим-то рылом куда возмущаться!

Эйси, подняв голову и надменно улыбаясь, подошла к его лавке, взяла морковку, осмотрела её, и, положив обратно на лоток, взглянула лавочнику в глаза.

- Эту не возьму, - сказала она.

- Ну и пусть с ней, не берите. Действительно, кривовата, - старичок всё так же улыбался. - За просмотр денег не берут. Я ж не тяч какой.

- Капусты можешь у меня взять, милочка! - подала голос стоящая рядом со старичком женщина. - Мы тоже не брезгливые, не тячи.

Эйси победно стала выбирать овощи. Уэспер наклонился к её уху.

- Ты дочь чанбыра, - сказал он ей. - А они всего лишь мелкие лавочники, жалкие тяпчие, и должны перед тобой кланяться и тани называть. Не забывай об этом, и при любом случае... - он вдруг замолчал.

- Что? - Эйси посмотрела на него. - Что при любом случае?

Уэспер, застыв, смотрел куда-то за её плечо. Обернувшись, Эйси заметила лишь скрывшуюся через мгновение спину да сверкающую на солнце лысину. Вновь посмотрев на Уэспера, она увидела, что тот разглядывает свеклу.

- Кто это был? - спросила она.

- Что? - он посмотрел на Эйси. - Где кто был?

Эйси пару секунд смотрела на него, затем отвернулась.

- Никто. Показалось.

- Бывает.

- А откуда ты так говорить можешь? Красиво?

- Да понахватался у тана одного. Он ещё красившее говорил, мне до него далеко.

- Понятно, - сказала Эйси. - Понятно.

***

Рыбные ряды встретили их дружным подготовленным хором зазывал, на разные лады предлагающих свой товар. Эйси с высокомерным видом проходила мимо торговцев, машущих жирными крылатками, разрезанными донками и ухмыляющимися зубастыми щучьими мордами. После второго захода на овощные ряды уверенности у неё явно прибавилось. Уэспер, иногда морщась от совсем уж сильных запахов, изображал покорного слугу и только и успевал подставлять корзинку под летящие рыбьи туши, которые Эйси кидала ему, даже не поворачиваясь. Правда, всё высокомерие слетело с неё, как только рыбьи ряды остались позади. Она счастливо расхохоталась, сделала неприличный жест, ни к кому конкретно не обращённый, и, что-то пробурчав себе под нос, направилась вперёд. Уэспер, слегка улыбаясь, тащился сзади с двумя корзинами, забитыми рыбой.

У одной из разукрашенных дощечек, обещающих всем желающим представление, она вдруг замерла и перестала улыбаться. Догнав её, Уэспер прочитал вывеску. Затем посмотрел на Эйси.

- Ты чего? - спросил он. - Представление только по воскресеньям.

- Красная Стрела, - сказала она. - Видишь?

- Вижу, - Уэспер опустил корзины на землю. - И что?

- Я в детстве каждое воскресенье смотрела, - сказала она, не отрывая взгляд. - Госпожа Ги каждый раз меня туда водила. Ты знаешь, кто такой Красная Стрела?

- Знаю. Кто ж не знает.

- Помнишь, я говорила, что госпожа Ги никогда не ошибалась? Один раз она таки ошиблась. Вот с ним, - она указала на дощечку. - Сир Ворнер Глиссон по прозвищу Красная Стрела, - Эйси подалась вперёд и вдруг плюнула прямо на изображение рыцаря. Уэспер вздрогнул. - Говнюк и урод. Предатель.

- Да, - кивнул Уэспер. - Так его тоже называют.

- Он должен был прийти к госпоже Ги. Она смотрела это. Она долго, очень долго ждала его прихода. Красная Стрела должен был что-то забрать у неё, что-то очень-очень ценное. Она хранила это много лет, даже мне не говорила, что именно. А он не пришёл. Струсил. И теперь госпожа Ги мертва, а я не смогла даже скрыть ото всех, где её закопала - и теперь её дар пропал впустую. Из-за него. Из-за Красной Стрелы, - она помолчала. - И из-за меня. И я даже не знаю, что госпожа Ги ему передать должна. Она мне никогда не рассказывала.

- Знаешь что, - Уэспер попытался утереть пот, но, сморщившись от рыбного запаха, отдёрнул от лица руку. - Я, конечно, не Смотрящий, и мало что понимаю, но, по-моему, дар быть у тебя должен.

- Нет. Я сглупила, как последний тяпчий. Я не должна была никому говорить, где я её закопала. Спроси! - она вдруг махнула рукой. - Спроси кого хочешь, где она закопана! Все знают. Кричали ещё «А где ты Смотрящую закопала, может, в лесу? Или в пещере подводной?» И ржали. Все ржали. Потому что все знают.

- Но ты же не говорила?

- А что говорить, если все и так знают?

- То есть, получается, ты никому не сказала, где её закопала?

- А зачем, если все и так знают? - сорвалась она на крик. - Я же тебе говорю, - меня видели! Они знают!

- Но ты не должна была никому говорить - и не говорила, так? То, что они сами узнали - это, ведь, не в счёт. Ты в одиночку вырыла могилу, похоронила её и никому не говорила, где именно. Никому не показывала это место, не приводила посмотреть. Так в чём проблема?

Эйси, не моргая, смотрела ему в лицо.

- И, получается, дар-то её при тебе, так?

Эйси отвернулась и зашагала к дому.

- Даже если и так, какая теперь разница? Всё равно с Караваном уйду.

Уэспер покачал головой, подхватил корзины и направился за ней следом.

- Если так, - сказал он ей в спину, - то у тебя есть очень крупный козырь в рукаве для всяких солдат.

Солнце перевалило за зенит.

***

Уэспер сидел на бревне, приваленном к сеннику, и смотрел на звёзды. Ещё недавно в доме чанбыра горел свет и звучал хохот, но гости, наконец, разошлись и теперь вокруг было тихо. Где-то гремела цепью собака. В сеннике с хрустом опускалось сено.

- Ну здравствуй, - сказал Уэспер. - Присаживайся.

Из темноты вышла фигура, подошла к сеннику и тяжело опустилась на то же бревно. Некоторое время оба молчали. Первым не выдержал гость.

- Вначале подумал - не ты. Не мог поверить, что ты. Только по голосу и узнал.

- Так поверь, - отозвался Уэспер. - Вот он я.

- Да. И вот он Север.

- И вот он Север, - кивнул Уэспер.

Гость заёрзал, устраиваясь поудобней, провёл рукой по лысине.

- Не думал, что ты когда-нибудь станешь клятвопреступником. Никогда не думал.

- Я и не стал.

- Вот он Север, - повторил гость. - Вот он ты.

- Север - просто направление, Ричи.

- Только не для тебя. Тебе запрещено было идти на Север.

- Ничего подобного, - Уэспер, повернувшись, сверкнул во тьме зубами. - Ты же там был. Разве я в этом клялся?

- Ты клялся в том, что никогда больше не ступишь на землю Синглэнда. А теперь ты здесь.

- Где? - спросил Уэспер. - В Синглэнде были сиры и господа, а здесь - таны. В Синглэнде был Голова, здесь - чанбыр. Это не земля Синглэнда. Уже как два месяца.

Гость покачал головой.

- Нашёл-таки лазейку, да?

- Это не лазейка, Ричи. Два месяца это уже не Сточвелл, удел Сингленда, а Сточвелл, танство сай-кана Великого. Я клялся не ступать в Сингленд. Это - не Сингленд.

- Значит, вернулся?

- Значит, да.

- И что теперь? - Ричи кашлянул в кулак, затем вытер ладонь о штаны. - Я бы, знаешь, и рад с тобой пойти, да, боюсь, здоровье не позволит.

- Я знаю. Все, кто сражались со мной, теперь или старики, или калеки, - Уэспер вздохнул. - Меня не было одиннадцать лет, а такое чувство, что сто одиннадцать. Здесь всё изменилось, Ричи. И я изменился. Я не знаю, что мне делать. Здесь меня не ждут. Сегодня днём одна девочка плюнула в моё изображение. А ведь она одна из лучших. Остальные бы просто сдали меня за один-два веса.

- Я же не сдал.

- Не сдал, - согласился Уэспер. - И что с того? Люди сыты, живут в тепле. Что с того, что танами друг друга называют? Всем нравится. Да и я... - он запнулся. - Я не уверен, что я смогу сделать их жизнь лучше, чем есть у них сейчас.

- Значит, всё?

- Не спрашивай. Я не знаю. Может, и не всё, если способ найду.

Ричи поднялся на ноги, помогая себе правой рукой и вновь закашлялся.

- Мне пора, - сказал он. - Конюшню на пацана оставил. Заснёт ещё - уведут.

- Прощай, Ричи.

- Прощай... - Ричи запнулся.

- Уэспер.

- Прощай, Уэспер, - Ричи вздохнул. - Да направят тебя Звёзды.

Ричи повернулся и, хромая, заковылял в темноту. Уэспер смотрел ему вслед, пока он не скрылся, а затем вновь перевёл взгляд на небо.

- Хрен его знает, - сказал он звёздам. - Может, и не стоило мне возвращаться.

Он поднялся на ноги, зашёл в сенник, и, шурша сеном, стал пробираться к своему одеялу. Когда он, ворочаясь, устраивался поудобнее, от стены сенника отделилась небольшая тень и быстрым шагом направилась к дому.

Зазвенела цепью собака, потом успокоилась. Стало тихо.

***

- Ты - Красная Стрела!

Уэспер на мгновение замер, но затем вновь продолжил заполнять ведро землёй. По его спине бежал пот.

- Опять ты дурью маешься, - он выпрямился и посмотрел вверх. - Шла бы лучше сестре помогла, у неё свадьба сегодня.

- Я специально ждала, пока ты такую глубокую яму не выроешь, - видневшаяся сверху голова Эйси переместилась к лестнице. - А захочу, - так вообще лестницу выну, навеки здесь останешься.

- Дурная ты, правильно всё говорят, - Уэспер опять согнулся. - Ещё и стратегию выдумала.

- Я всё слышала. Той ночью. Как ты с тем стариком говорил, с Ричи. И про то, как ты клятву не нарушил, и про то, как он тебя узнал, и про то, что...

- Ничего ты не слышала. Приснилось тебе всё.

- А ещё я в сеннике была, в сумку твою заглядывала, там у тебя...

- Ты что? - Уэспер выпрямился так резко, что Эйси отшатнулась от края. - Ты что сделала?

- Я тебя не сдам, не бойся! - затараторила она. - Ты мне только помоги, и я - могила!

Уэспер смотрел на неё снизу вверх и молчал. Эйси занервничала.

- Ну чего тебе стоит? Вытащи меня отсюда, а? А я тогда молчать буду.

- Да ну? - Уэспер посмотрел на лестницу, прикинул время, затем вспомнил, что во дворе сейчас множество гостей, и привалился плечом к прохладной стене. - Как выбраться-то?

- Как-как? - удивилась Эйси. - Женись на мне, и... чего хохочешь, козёл?

- А чего мне ещё делать? - Уэспер покачал головой. - Дура ты. Твой отец меня скорее убьёт.

- Не убьёт. Ты ему нравишься. Он тебя ещё и благодарить будет. Всё равно, меня здесь не возьмёт никто, а ты чужой, южанин, чего с тебя взять? А иначе ему придётся весной меня в продажницы сдать, сам ведь знаешь. А колодец и без тебя докопают, тут уже желающих навалом, все так услужиться хотят, что про проклятие моё забыли.

- А если нет? Расскажешь?

Эйси помолчала. Затем помотала головой.

- Нет. Не расскажу. Дождусь, пока ты уйдёшь, а потом расскажу. Всё расскажу. Да так, что поверят.

- Жениться, говоришь?

- Ага. Только надо быстрее, пока сестра не успела, а то уже нельзя будет. Сегодня прямо и надо.

Уэспер смотрел ей в лицо. Скривившись, он опустил взгляд, будто подумав вдруг о чём-то неприятном.

- Что, не нравлюсь? - Эйси сверху засмеялась. - Знаю, что не нравлюсь, а деваться-то тебе некуда.

Уэспер, приняв какое-то решение, кивнул сам себе, затем ещё раз.

- Хорошо, - сказал он. - Если это то, чего ты хочешь, то хорошо. Скажи, чтобы вскипятили воду. И уходим сегодня.

- Сегодня! А когда ж ещё! - она вскочила на ноги. - Всё, я собираться! Это же просто отлично, что ты согласился, ты даже не представляешь, как это отлично!

Уэспер слушал, как удаляются её шаги и кивал своим мыслям.

- От стрелы, говоришь? - пробормотал он и, скривившись, сплюнул на сырую землю. - Ну что ж, пускай так.

***

-Ворованный.

Чанбыр смотрел на лежащий на столе кинжал, как на гадюку. Уэспер улыбнулся.

- Не ворованный, тан. Трофейный.

- Где взял?

- На войне. Убил и взял.

- И кого же ты убил? Это нож кана, я же вижу. Хочешь сказать, ты кана убил?

- Война, тан, такое дело - иногда и солдат короля убивает.

Чанбыр взял в руки инкрустированный камнями кинжал, вытянул его из ножен. Затем вновь посмотрел на Уэспера. Рядом переминалась с ноги на ногу Эйси.

- Я же тебе говорил - на дочерей моих не смотреть.

- Я на неё и не смотрел. Она смотрела.

- Я всё равно пойду с ним, - в голосе Эйси звучали слёзы. - Всё равно ведь в Караван!

- Время ещё есть, - тан посмотрел на дочь. - Может, и надумает кто...

- Кто? Только если Вук сподобится, по слабоумию. Всё равно, и в Караван бы не пошла! Колодец дороешь - сигану в него, как с кошкой получится, понял?

Чанбыр со щелчком убрал кинжал в ножны и покачал головой.

- И как мы всё это устроим, а? В храм-то её не пустят.

- Вы Чанбыр. Вы можете поженить нас прямо здесь.

- Без свидетелей?

- А зачем нам свидетели, тан? - спросил Уэспер. - Меньше глаз - меньше сплетен.

В тишине тан осматривал стены, стол, потолок, свои руки - будто пытался найти ответ на мучивший его вопрос, но никак не мог найти. Смотреть в глаза дочери он избегал.

- Бумага у тебя есть? А то, может, врёшь ты всё и беглый ты, на самом-то деле? - спросил он, наконец.

Уэспер протянул ему заполненный неровным почерком лист. Тан принял его, прочитал, затем ещё раз - и провёл пальцем по одной из строк, оставив чёрный след. Эйси ойкнула. Тан поднял глаза.

- Чернила ещё не высохли, - сказал он.

Уэспер улыбнулся.

- А ты подуй, тан. Подуй.

***

- Вот здорово, да? - Эйси сорвалась на бег и несколько секунд, задыхаясь, бежала под звёздным небом. - Никогда так ночью далеко не заходила!

Уэспер молча шёл позади неё. Сумка била его по спине.

- Далеко не отходи, - сказал он. - Держись рядом.

- Ну конечно, я же твоя жена! - она счастливо рассмеялась. - Кто бы мог подумать, а? Сестра-красавица вышла за какого-то сраного тана, а дурочка-Эйси - за лорда! За самого Ворнера Красная Стрела! Я же теперь леди, да?

- Ты вышла за Уэспера. За бродягу. Да и то не по-правде.

- Ну и пусть, - махнула рукой Эйси. - Зато не в Караван. Зато не в городишке этом дрянном теперь. Пусть они там все со скуки удавятся, а я - с Красной Стрелой!

- Прекрати это повторять, - скривился Уэспер.

- Конечно, всё! Я - могила! - она прижала ладонь к губам, но, не выдержав, расхохоталась. - Ну надо же! Леди Эйси Глиссон!

- Сюда, - Уэспер указал в сторону леса. - Нам сюда.

- Сюда? - Эйси удивлённо посмотрела на лес. - А зачем сюда?

- Просто иди. Нам нельзя по дороге.

- Думаешь, погоня? - Эйси соскочила с дороги и сквозь траву зашагала к лесу. - Ну так ты же Красная Стрела, ты их просто заруби, и всё тут.

- А если они меня?

- Тебя? - она улыбнулась ему через плечо. - Тебя не зарубишь, я же знаю! Ты, хоть и проиграл, а всё равно - как бы и выиграл. О них же легенд не слагают. Знаешь что? - спросила она вдруг. - А ведь это я!

- Что ты? - не понял Уэспер.

- Я! Смотрящая права была, и тут не ошиблась! Это меня она должна была тебе отдать, понимаешь? Пришёл Красная Стрела, и забрал у неё меня! Всё сходится! Она никогда не ошибалась!

Уэспер как-то сдавленно засмеялся.

- Никогда не ошибалась, - пробормотал он.

- Стой, а куда мы идём? Мы же к речке идём, где я тебя встретила! - она вдруг остановилась. - Брачная ночь, что ли? Ну, не кривись, я ж пошутила, знаю, что не нравлюсь. Ну пойдём, куда идём, всё равно ты ведёшь.

- Иди вперёд, - приказал Уэспер, и Эйси с готовностью пошла.

Лес встретил их влажной прохладой. Где-то кричала сова. Они спустились вниз, к речке, и Уэспер приказал остановиться.

- Привал? - Эйси скинула со спины сумку. - Костёр будем разводить, или ещё как согреемся? Ну что ты опять морщишься, я же шучу над тобой!

- Повернись.

- Что? Зачем? - она посмотрела ему в лицо и вздрогнула. - Что с тобой?

- Повернись. Ну!

Эйси повернулась к воде. Ей вдруг стало холодно.

- Давай костёр разведём, а? - попросила она. - Ну пожалуйста.

- Стой, как стоишь, - хрипло сказал Уэспер. - Не двигайся.

- Зачем? Зачем мне не двигаться? - Эйси почувствовала, что дрожит. - Ты чего такой хмурый, а? - Она вдруг рассмеялась. - Ты, наверное, хочешь обнять меня, да?

- Да, - сказал Уэспер, помолчав. - Обнять.

- Я так и знала, - она вдруг, рывком, перестала смеяться и подняла голову к небу. - Леди Эйси Глиссон. Я знала, что я когда-нибудь стану леди. И мы будем жить долго и счастливо. Я ведь до последнего не верила, что в Караван пойду, всё надеялась, понимаешь? Уже наверняка знала, вот точно-точно всё знала, как будто произошло уже всё, а всё равно надеялась. Всё думала, что в последнюю минуту кто-нибудь придёт и спасёт меня, как в легендах.

За её спиной Уэспер достал что-то из своей сумки. Эйси не пошевелилась.

- А ведь есть у меня дар. Я ведь к тебе не просто так вышла. И кошку, получается, тоже не просто так. Всё ведь к этому шло. И тогда, у сенника, я ведь к тебе, на сено шла, понимаешь? А смотрю - сидишь ты, я и побоялась. Из дому шла - не боялась совсем, а увидела тебя - и забоялась чего-то. Уж очень у тебя лицо страшное было... как сейчас, на поле...

Уэспер сделал шаг, затем ещё один. Поднял руку.

- А на небе, кстати, тоже ведь стрела, - Эйси показала пальцем. - У неё, видишь, наконечник в форме лепестка. Странно, я, ведь, раньше и не замечала, а вот теперь очень ясно вижу, что лепесток. Много такого, наверно, замечаешь... в такие моменты. А ведь, если подумать, в легенде про тебя - тоже ведь никто никого не спасает. Чёрный Сэм сдался, и Эрнард Два Ясеня тоже. Один ты не сдался. Все тебя бросили, и никто в последний момент не пришёл, и короля казнили... а тебя помиловали. Хорошо, что тебя помиловали, иначе я бы здесь сейчас не стояла, и не заметила, что на стреле - лепесток, правда?

- Не двигайся, - произнёс Уэспер. - Так будет легче.

- Хорошо, не буду. Только я говорить буду, хорошо? А то страшно. И смотреть буду в небо, а не на тебя, а то, боюсь, закричу, и меня услышит кто-нибудь. А ведь я всё врала, что я тебе не нравлюсь. Я знаю, что я тебе понравилась, иначе ты бы мне не помогал так, на рынке и после... и Доца ведь ты избил вчера, да? Говорили - пьяные какие, но ведь капустой... Я тогда и поняла, что мы с тобой вместе теперь до смерти жить будем... Ой, а ведь, мне и правда от стрелы суждено... Не врала, старая, никогда не врала, а всё равно прогадала... - она засмеялась, весело, громко, а затем замерла и вслушалась. - Слышишь? Сова. Красиво, правда? И жутко чуть-чуть, будто она по тебе самой ухает... А ну и пусть, - сказала она со злобой. - Ну и пусть. Всё лучше, чем с солдатами... или в колодец. Я боюсь колодцев, ты знаешь? И когда с тобой говорила - боялась, что упаду, и когда кошку кидала...

Уэспер протянул руку и, взяв её за волосы, отвёл голову назад. Эйси закрыла глаза и, улыбнувшись, прижалась к нему спиной.

- А у тебя руки холодные, - сказала она, чувствуя, как её касается лезвие. - Я, почему-то, так и думала, что у тебя руки холодные...

***

Уэспер вытащил нож из ручья и внимательно его осмотрел. Сполоснув ещё раз, вновь поднёс лезвие к глазам. Аккуратно отцепил несколько прилипших волосков, потёр большим пальцем кровавое пятнышко, и то исчезло. Вытер лезвие о штаны, спрятал его в ножны и убрал нож в сумку. Оглянувшись, осмотрел берег, ручей, траву. Затем поднял сумку, закинул её на спину. На душе у него было спокойно и легко, так, как не бывало уже очень давно, с самой войны. Задрав голову, он посмотрел на небо, нашёл на нём Стрелу и пригляделся.

«И чего ей подумалось про лепесток? - подумал он. - Обычный наконечник».

Он опустил взгляд вниз, увидел Эйси, сверкающую в ручье белым пятном, и, смутившись, отвернулся, стал разглядывать траву, камни, деревья. Почувствовал какое-то шевеление в груди, но решил не придавать ему значения. Откашлялся.

- Ну? - спросил он. - И долго плескаться будешь?

- А что, мы спешим? - она, шлёпая ногами, вылезла на берег и, отфыркиваясь и дрожа, стала забираться в одежду. - В воде, на самом деле, теплей, чем на воздухе, знаешь?

- Знаю.

- Ахх, колется! - Эйси поёжилась. - Всё в волосах! Надо было одежду снять до того, как ты меня брить начал. Теперь чесаться буду. Да ещё и порезал пару раз ножом своим.

- Не надо было дёргаться. Да и вообще, могла бы и в одежде искупаться. Кто тебя просил голой сигать?

- А кто тебя просил меня так пугать? Я ж думала - и правда зарежешь. Трясся весь.

Уэспер молчал. Эйси перестала одеваться и посмотрела на него.

- Так почему?

- Чтобы найти сложнее было. Теперь ты как парень, а искать будут девушку и мужчину. Я им такой трофей оставил - каны на уши встанут, когда увидят.

- Я не об этом. Почему не зарезал?

- Успею ещё, - Уэспер повернулся к ней, затем вновь уставился на траву - Если ты рубашку не оденешь, будет трудно тебя за парня выдать.

Эйси засмеялась.

- А я тебя теперь не боюсь. Это раньше я думала, что у тебя лицо такое, потому что ты недоброе задумал. А оказывается, у тебя лицо такое страшное только когда ты трусишь. А в легендах-то как о лице твоём суровом поётся! Ты что же, получается, так всю войну и трусил?

- Вот ведь дурная. За нами погоню вот-вот пошлют, а она языком треплет.

- Вот мы уже и ссоримся, как женатые, - Эйси влезла в сапоги и, шмыгнув носом, подхватила свою сумку. - А как меня теперь зовут, если я теперь мальчик, а?

- Уэсли.

- Не хочу я быть Уэсли! - она зашагала к нему. - Хочу быть Гарботогоном Свирепым.

- Не тянешь ты на Гарботогона. Будешь Уэсли.

- Слушай, а что подумают, если заметят, что Уэсли и Уэспер друг с дружкой...

- Дурная ты, честное слово, - вздохнул Уэспер и, повернувшись, зашагал сквозь лес. Эйси догнала его и пристроилась рядом. Через пару минут Уэспер заметил, что она дрожит, и накинул на неё свой плащ.

Вверх они не смотрели, иначе бы заметили, что идут точно туда, куда указывает лепесток-наконечник ярко сверкающей на небе Стрелы.