страница 1 |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Похожие работы
|
ФантЛабораторная работа Красная Стрела - страница №1/1
![]() Красная Стрела Красная Стрела - А вытереться-то есть чем? - крикнула Эйси и, смеясь, стала смотреть, как голый мужчина бросился из ручья к разложенной на берегу одежде. Наблюдать за этим было забавно. Натянув, наконец, мокрые штаны, мужчина слегка успокоился и, застёгивая на себе не успевшую высохнуть рубашку, позволял себе неодобрительные взгляды в её сторону. Говорить, однако, не спешил. - Чего так торопился-то? - Эйси присела на траву и, подтянув к себе колени, положила на них подбородок. - Пускай бы высохло уже, всё равно я всё уже видела. Мужчина, застегнув рубашку, посмотрел по сторонам и стал обматывать ступню портянкой. - Ты здесь одна? - спросил он. - Ага, - с готовностью кивнула Эйси. - А ты чего, изнасиловать меня хочешь? Он застыл, перестав наматывать портянку, и уставился на неё. - Ты чего? Дурная что ли? - Дурная, - Эйси засмеялась. - Как ты сейчас правильно сказал: «дурная». Именно что дурная, меня и в деревне так дразнят. То есть, раньше дразнили, а теперь уже вроде как фамилии стало. Хотя и фамилия у меня есть, - поспешила добавить она. - Ты не думай, что я какая бесфамильная. Мой отец вообще - чанбыр. - Чанбыр? Голова, что ли? - У-у, - протянула Эйси. - А ты интересный, честное слово, если чанбыра головой называешь. Издалека, наверное? С юга? Мужчина не ответил. Затянув сапоги, он подошёл к костру и стал затаптывать угли. Эйси сорвала травинку и стала её жевать. - Ты, наверное, солдат беглый, да? - спросила она. Мужчина посмотрел на неё, но затем вновь продолжил своё занятие. - Я по сапогам догадалась, - объяснила Эйси. - К нам солдаты в прошлом году заходили, так они так же сапоги затягивали, чтобы, значит, хлопали. Идут такие по деревне, а сапоги «хлоп-хлоп», «шлёп-шлёп». Я у них спрашиваю - зачем так? А они говорят - чтобы слышно было, что солдаты идут, а не тяпичи какие, представляешь? А я им говорю - у нас только продажницы так ходят, только они, значит, ладонью по пузу шлёпают, чтобы мужики слышали. Так они меня палкой ударили, представляешь? - Эйси приподняла платье и показала синяк на ноге. - А я им говорю - всё равно дураки, потому что солдат должен тихо ходить, а то его пристрелят, правильно? Мужчина, затоптав костёр, рассматривал Эйси. Затем сплюнул и, подняв сумку, закинул её за плечо. - Действительно дурная, - он направился в сторону дороги. - Тебя что, родные в лес прогнали, от греха подальше? - Ага, - Эйси вскочила на ноги.- Только не в лес, а в Бэлль. Нам работник нужен, яму вырыть под колодец, вот меня и послали. А я решила через лес срезать, чтобы быстрее. Слышу - плещется кто-то, вышла - смотрю: ты. Вот и думаю: а чего в Белль переться, если ты тут отощавший такой пузом своим светишь? - Дура ты, - он поравнялся с ней и, остановившись, покачал головой. - А если я тебя сейчас схвачу и прирежу? Об этом подумала? - Не-е, не прирежешь, - Махнула рукой Эйси. - Мне Смотрящая сказала, что меня стрела убьёт, а наша Смотрящая ни разу ещё не ошибалась. Даже смерть свою высмотрела, представляешь? - Ну а если я тебя того... - он осмотрел её с ног до головы. - Вон в тех кустах? - Ну а если я того, - Эйси, кривляясь, тоже осмотрела его. - И не против совсем? Некоторое время они молчали. - Ты дурная, - сказал, наконец, мужчина и зашагал к дороге. - Скажи спасибо, что я детей не трогаю. Эйси, подобрав юбки, заспешила за ним, - мужчина шагал широко и быстро. - Ну так что? - закричала она. - Согласен? - Сказал же, - не буду. - Да не это, глупый! - Эйси догнала его и пристроилась рядом. - Яму вырыть согласен? - Нет. Не согласен. - А отец тебе четыре веса даст. А ещё - кормить едой будет и в баню пустит, и спать на сеновал. А? Мужчина вышел на дорогу, затем, остановившись, задумался. - Четыре говоришь? - Ага. Согласен? - А чего так много? И что, в деревне у вас больше никто копать не умеет? - Так колодец-то проклятый! - пояснила Эйси. - Кто ж его копать-то из своих будет! Да ты не бойся! - засмеялась она. - Никакой он не проклятый, это только так говорят, что если Смотрящая кошку дохлую в колодец бросит, то он теперь проклятый. Ничего он не проклятый! То есть, тот, в который я Вилионеру зашвырнула, - он-то проклятый, конечно, а тот, который ты рядом выкопаешь - обычный будет, понятно? - Чего? - мужчина помотал головой. - Кого ты зашвырнула? - Виилионеру, кошку мою. Ты что, глупый? - А зачем ты её туда зашвырнула? - А чтоб знали, - Эйси нахмурилась. - Сестре пса подарили, и тот её задрал. Вот я и бросила, чтобы неповадно было. - Ничего не понимаю. Так ты что, Смотрящая? - Вот и я им говорю, что нет! Но все же знают, что я четыре года у госпожи Ги в помощницах бегала, вот и устроили переполох в курятнике, ей-боже, дурачьё! Меня отец ей отдал только потому, что у меня глаза разные и потому что больше никто брать не захотел. А не брал никто потому, что дурная. Вот я у неё и бегала, понимаешь? А теперь никто колодец копать не хочет из-за того, что через год потом помрёт, потому что проклятие кошкино настигнет, а я-то и не Смотрящая совсем, откуда тогда проклятие? Но всё равно боятся все, вот отец и послал меня рабочего искать, потому что это я кинула, а я через лес пошла, потому что мне суждено от стрелы умереть, понимаешь? Мужчина откашлялся. Затем провёл рукой по лицу, посмотрел по сторонам. - Слушай, - сказал он. - Шла бы ты куда подальше, а? - Ну ты чего, забоялся что ли? Я же говорю, - всё это не по-настоящему. Я б сама выкопала, да с детства слабая, даже когда госпоже Ги могилу копала, пол-дня угробила, а колодец целый год буду рыть. Да и не умею. Тебе что, может, деньги не нужны? Ты же бродяга! - Так, - мужчина поднял ладонь, будто защищаясь от её тирады. - Погоди. Ты хочешь сказать, что кто-то заплатит четыре веса за один колодец, и это потому, что ты в старый колодец кошку кинула? - Ну да. - А из старого кошку достать никак? - Я ж говорю, - он проклятый! - Но ты же говорила, что ты не... - Да и засыпали его уже от греха-то... Мужчина посмотрел на север, где вдалеке виднелась деревня. - Эта, что ли? - Ага. - Четыре веса? - И еда! И баня! - А не врёшь? Эйси задрала подбородок, поджала губы, затем плюнула на ладонь и протянула в его сторону. - Да чтоб я девкой сдохла, если вру! - Дурная, - кивнул мужчина и пошёл в сторону деревни. - Точно дурная. - Эй, ты куда? - Эйси, продолжая держать перед собой руку, зашагала за ним. - Так ты согласен или нет? - Согласен. - Тогда пожми руку! - Не буду я тебе руку жать. Ты на неё плюнула. - Но ведь это такая традиция бродяжья! - не сдавалась Эйси. - Ты должен, иначе сделка не считается совсем! - Я сделку с твоим отцом заключать буду, не с тобой. - А со мной, значит, брезгуешь? Мужчина вздохнул. Эйси некоторое время шла с вытянутой рукой, затем пожала плечами, вытерла её об юбку и догнала его. - А тебя как зовут-то? - спросила она. - Меня вот - Эйси. - Уэспер. Эйси задумалась. - Это как УЭйси что ли? - спросила она. - Нет. Это как Уэспер. - Знаешь, что я думаю, - спросила Эйси, внимательно его разглядывая, - Я думаю, что ты весьма странный мужик, УЭйси. Уэспер не ответил, но зашагал чуть быстрее. *** - Ты, что ли, УЭйси? Уэспер, перестав ковырять ногой землю на месте бывшего колодца, повернулся. Дородный мужчина с заросшим рыжей бородой лицом, стоя неподалёку, рассматривал его сквозь полуприкрытые глаза. Заметив висящую у него на шее печать, Уэспер слегка склонил голову. - Господин Голова... - Тан чанбыр. - Полуприкрытые глаза резво осмотрели одежду Уэспера. - Южанин? Здесь уже лет десять всех танами называют, не знал, что ли? - Слышал... но думал, вам будет приятно. - С чего это? - тяжело ступая, чанбыр подошёл к Уэсперу и, встав рядом, ковырнул носком сапога землю. - Видишь эту кучу? Вчера это был колодец. Ты, конечно, можешь называть эту кучу колодцем ещё лет десять, но от этого ничего не изменится. Думаешь, куче приятно, когда ей напоминают о том, что она когда-то колодцем была? - Я не думал об этом, - Уэспер улыбнулся. - Может, вы и правы. - Моя дочь сказала, что в лесу тебя нашла, это правда? - Правда. - Беглый? - Нет. Но служил. - Сразу видно. С какой стороны? - А какая разница? Чанбыр, вздрогнув всем телом, хмыкнул и шлёпнул толстой ладонью по спине Уэспера. Тот еле устоял на ногах. - Это ты правильно говоришь, очень правильно. Какая теперь разница? - он ткнул пальцем в отмеченный колышками участок земли. - Рыть, значит, будешь здесь. Когда выроешь достаточно, - дам в помощь Вука. Он, конечно, слабоумный, но вёдра доставать да обратно спускать сможет. Больше никто не согласится. Спать будешь, - толстый палец переместился вправо, - вон в том сеннике, покрывало тебе туда кинут. Есть будешь прямо здесь. В дом, сам понимаешь, пустить не могу. Захочешь помыться, - скажи, воды тебе вскипятят. Расчёт получишь сразу, как яму выкопаешь, - палец вдруг взлетел вверх и ткнулся Уэсперу в грудь. - На дочерей моих даже не смотри, понял? Убью. Уэспер кивнул. Палец ещё некоторое время упирался ему в грудь, а затем руки чанбыра опали и он повернулся в сторону дома. С крыльца, крича, сбежала Эйси, с размаху пнула поилку, распугала кур и уселась на землю. - Даже эту, - чанбыр посмотрел на Уэспера. - Она дурная совсем, но если обманешь - убью, понял? - А что с ней не так? - А сам не видишь, что ли? Проклята она, с детства. Родилась с разными глазами, мёртвая. Удушилась ещё в утробе. А потом задышала, всем на погибель. Дурная совсем. Однажды дом чуть не спалила. Потом мальчишке одному глаз палкой вышибла. Сестре младшей волосы сожгла. Смотрящая её себе забрала, хотела выучить, я аж обрадовался. А Эйси её через четыре года и отравила по дурости. - Как отравила? - Да так отравила. Смотрящая от женского живота траву заваривала, а эта дура травы и попутала. Эйси пыталась потом выходить, да куда ей, дурной. Схоронила Смотрящую, оставила деревню без лекарки, - он вздохнул и покачал головой. - Я её тогда в храм отдал - без толку. И года не продержалась, - вышибли. Тогда и дурной кликать стали, а она, чуть что, - драться. Теперь-то попривыкла. Пришлось к себе обратно принимать. Так она и здесь чудила, то одно, то другое. При этом, всегда как-то целой оставалась, даже когда в солдат камнями кидалась. А как узнала, что сестру замуж отдают - совсем озлилась. Уэспер перевёл взгляд с Эйси на чанбыра, затем - вновь на Эйси. - Так, - сказал он. - А сестра-то младшая, так? - Младшая. - Так сколько ей лет-то? - Семнадцать. Чахлая совсем, поэтому и мелкая. А сестре - пятнадцать. - Ясно, - сказал Уэспер. - Теперь понятно. - Понятно ему, - чанбыр сплюнул. - Что бы ты понимал. Копай давай лучше. Лопаты сейчас вынесут. Ссутулившись, с заложенными за спину руками, чанбыр зашагал к дому. Уэспер смотрел ему вслед, а когда тот скрылся за дверью, кинул взгляд на Эйси и вздрогнул. Та с ненавистью смотрела ему прямо в лицо. Уэспер отвернулся, сел на землю и стал ждать, пока ему принесут лопаты. *** Солнце уже садилось, когда он вновь её увидел. Какое-то время она просто стояла рядом, наблюдая, как он работает, затем стала ходить вокруг ямы кругами и, наконец, присев, стала сбрасывать вниз кусочки земли. Вначале он терпел но, в конце-концов, не выдержав, зачерпнул лопатой землю и кинул ей в лицо. Эйси вскочила на ноги, плюнула в него, промахнулась и куда-то ушла, но почти сразу же вернулась. Помолчав несколько минут, она повернула голову в бок и, смотря на землю, заговорила: - Что, с отцом поговорил? Уэспер, продолжая копать, не ответил. - Понятно, - она повернулась к нему. - Противно с продажницей говорить, да? - Ты пока не продажница, - Уэспер выпрямился и, взяв с края ямы бидон, сделал несколько глотков. - К тому же, я частенько разговаривал с продажницами. - А со мной не хочешь? - А чего с тобой говорить? - Ну да, конечно, чего с дурной говорить, - она прикусила губу. - Он тебе сказал, что госпожу Ги я убила, да? Уэспер согнулся и продолжил копать. - А на самом деле, она всё знала. Она мне в первый же день сказала, что я её отравлю. И когда я ей отвар этот подавала, знала. И потом знала. Сказала, что я её сама похоронить должна, и никому не говорить, где, тогда сила её вся ко мне перейдёт. А что говорить, если все и так знают, где она лежит? Я и яму-то прикрыть пыталась, и хоронила ночью - всё равно прознали. Так что и сил у меня теперь нету никаких. - А с храмом что не так? Тоже кого отравила? - Сам ты отравил, - она бухнулась на край ямы и стала болтать ногами. - Я им стирала, готовила. Мать Черья меня что только делать не заставляла - всё делала. А ей всё мало. Вымету двор, так она опять мести заставит, потому что какую соринку приметит. Слеплю свечи - так она их опять в комок сожмёт, потому что вроде неровные, хотя сама слепая совсем, так мне опять всё переделывать. Я терпела, терпела, а потом и не выдержала. Это зимой было, она меня на реку бельё стирать отправила. Ну я и отстирала. Пришла, на верёвку, значит, развешиваю, и та вдруг такая «перемывай, а то оно грязное»! А какое оно грязное, когда оно чистое? Я ей так и говорю, чистое оно, а ты слепая совсем, вот и не видишь. А она говорит, мол послушания у меня нет. А я ей - что у неё кроме этого послушания и нет ничего, а бельё чистое, кого хошь спроси, а ты слепая. А она тогда бельё-то с верёвки хвать и в грязь под ногами прямо, там где натоптано побольше - и ногами сверху. Перемывай, говорит, а сама в келью затопала, в тепло. Ну тут меня и понесло, - она вдруг захихикала. - Беру, значит, бельё всё, грязь даже не стрясла, зашла в храм, воды набрала - и давай его стирать! - Где стирать? - выпрямился Уэспер, разглядывая улыбающуюся во весь рот Эйси. - Где там вообще стирать-то? - Где-где, - Эйси отвернулась и, сдерживая смех, стала накручивать волосы на палец. - В купели, где... Уэспер попытался что-то выговорить, но, не выдержав, расхохотался. Эйси тоже засмеялась, но вдруг осеклась, нахмурилась и замолчала. - Только не смешно это. На храм-то последняя надежда была. А так, хоть отец и заплатил, но меня всё равно высекли. На площади. И в храм меня больше не пускают. Кто такую возьмёт? Даже свадьбу нормально не сыграешь. А потом эта, - она мотнула головой в сторону дома, - замуж собралась, пока я ещё в девках. А значит, я по весне с Весёлым Караваном отправлюсь. Отец меня кому только не подсовывал, всё без толку - даже тан Меркут отказался, а ведь он даже старше отца... и толще. Думаешь, чего я в солдат камнями-то кидалась? Как подумаю, что мне потом всю жизнь их обслуживать... - Она вдруг уставилась на Уэспера. - А ты ведь солдат, да? - Нет, - ответил Уэспер. - Я не солдат. - А отцу сказал, что солдат. - Я много кому говорю, что я солдат. Но я не солдат. - Врёшь, значит? Небось, тяпчий беглый, да? Или преступник? - Нет, - Уэспер вновь согнулся. - Просто бродяга. К яме, шаркая ногами, подошёл Вук, улыбаясь, посмотрел вниз, затем - на Эйси. Эйси тоже улыбнулась ему. - Привет, Вук! Как дела? - Хорошо, спасибо, госпожа Эйси, а как у вас? - сказал он явно заученную фразу. Эйси вздохнула. - Тани, Вук. Не госпожа. Сколько раз тебя за это отец бил? Да не бойся, - поспешила сказать она, видя его испуг. - Не скажу я ему. Да и тани меня не называй, какая я теперь тани. Вук улыбнулся, затем посмотрел на Уэспера. - Тан Гернек говорит «всё». - Ясно, - Уэспер протянул ему лопату. - Помоги выбраться. Вук схватил лопату и потянул на себя. Уэспер выбрался и хлопнул его по плечу. - Пойдём, - сказал он, - покажешь, где я тут спать буду. Эйси с ними не пошла, так и оставшись сидеть на краю будущего колодца. Уэспер не настаивал. *** - А ты людей когда-нибудь убивал? - Нет. - Вообще никогда? - Вообще. Выбирай быстрее. - Дурной что ли? Как я быстрее выберу? Тут глаз нужен. Эйси взяла кочан в руку и прищурила один глаз. Уэспер зевнул и от нечего делать стал смотреть по сторонам. - Нда, - сказала через какое-то время Эйси. - Ни хрена я в капусте не понимаю. - Так бери эту. - Если взять первое попавшееся - всучат гнилое, - Эйси положила кочан и взяла в руки другой. - Вот этот, вроде, получше. - Потрогала - бери, - подал голос сидящий рядом торговец, даже не смотря в их сторону. - После тебя никто не возьмёт. Эйси было открыла рот, но затем, сжав зубы, взяла в руки оба кочана. - На отца запишите, - пробурчала она. - И чего выбирает? - сказал торговец, как бы сам себе. - Обычно глазки в пол, берёт всё подряд, слова не дождёшься, а тут вдруг концерт устраивает. И не в Караване ещё, а уже с мужиками заигрывает. Подавшись вперёд, Уэспер успел перехватить занесённую руку Эйси и вытащил из её ладони кочан. - Пойдём, - сказал он. - Капусту мы взяли. Остальное возьмём где-нибудь ещё. Эйси высвободилась, отдала ему второй кочан и, повернувшись к торговцу, упёрла руки в бёдра. - Хмырь ты, Доц, поэтому у тебя никто ничего и не покупает, и продавать ты не умеешь! - Продавать? - торговец поднял к ней равнодушное лицо. - Ну уж продавать-то тебя скоро научат. Только вот кочаны у тебя мелкие, спросу мало будет. Эйси отдёрнулась, сжала кулаки, а затем, развернувшись, зашагала вдоль рядов. Кто-то из стоящих рядом лавочников открыто, не прикрываясь, расхохотался. Улыбающийся торговец проводил её взглядом, затем повернул голову и, нарвавшись на взгляд Уэспера, вздрогнул. Тот улыбнулся. - Тан Доц, а вы здесь каждый день сидите, да? - спросил он. - Каждый день, - Доц вдруг приподнялся. - А тебе-то чего, тяпчий? По морде захотел? Уэспер пожал плечами. - Да я через пару дней ухожу, хотел овощей прикупить в дорогу. Думал к вам зайти. - А-а. Ну так заходи, - Доц вновь расслабился. - Я здесь каждый день, если, конечно, не дождь. Уэспер слегка поклонился и быстрым шагом догнал Эйси. Та, стоя рядом с прилавком, не глядя, кидала в корзинку морковь. Стоящая рядом толстая торговка считала за ней вслух. - Подожди, - Уэспер положил руку на плечо Эйси. Та попыталась её сбросить, но ничего не получилось. - Разве не ты говорила, что овощи надо выбирать? - Тебе отец четвертную заплатил за то, чтобы ты донёс, а не советы давал, - она вновь потянулась к моркови, но Уэспер оттянул её от прилавка. - Да отпусти ты меня! - Подожди секунду, хорошо? Эйси подняла на него взгляд, затем отвернулась. - Ну? - Тани, - повернулся к торговке Уэспер. - У тана чанбыра вскоре состоится свадьба младшей дочери, слышали ли вы? - Ну слыхала, так что с того? - торговка почесала щёку и кивнула на Эйси. - Этой всё равно выбирать не дам. - А сегодня, - Уэспер заговорил громче. - Он будет привечать родителей тана Кирича у себя дома. Обед будет дан на восемнадцать человек, слыхали ли? И трижды придётся мне с тани Эйси приходить сюда, - Уэспер пропустил смешки, раздавшиеся после «тани Эйси» и продолжил. - За овощами - дважды, и за рыбой - единожды. И весьма огорчится чанбыр, коли на стол подадут блюда из гнилых овощей, не так ли? - Ну, хорош заливать, - торговка стала поправлять ряды моркови, нарушенные руками Эйси. - Продажницы пускай по ночам закупаются, а трогать у меня она ничего не будет. - Как жаль, - Уэспер возвысил голос до таких высот, что, казалось, на рынке заговорил глашатай. - Весьма прискорбно сие, ибо придётся нам трижды сходить к тому тану торговцу, коему не в тягость будет позволить сей тани товар с умом выбрать. Лавочники замолчали и стали переглядываться. - А чего тан чанбыр свою повариху не пришлёт? - закричал кто-то. Остальные одобрительно зашумели. - Занята повариха дюже приготовлением снеди, да смешением специй, дабы усладить ими не только чанбыра, но и родичей тана Кирича. Невмоготу ей самолично меж рядами толкаться. - А и пускай трогает! - закричал вдруг кто-то. Обернувшись, Уэспер встретился взглядом с лысым улыбающимся старичком. Тот приглашающе махал им рукой. - Если сам чанбыр не брезгует после неё кушать, с моим-то рылом куда возмущаться! Эйси, подняв голову и надменно улыбаясь, подошла к его лавке, взяла морковку, осмотрела её, и, положив обратно на лоток, взглянула лавочнику в глаза. - Эту не возьму, - сказала она. - Ну и пусть с ней, не берите. Действительно, кривовата, - старичок всё так же улыбался. - За просмотр денег не берут. Я ж не тяч какой. - Капусты можешь у меня взять, милочка! - подала голос стоящая рядом со старичком женщина. - Мы тоже не брезгливые, не тячи. Эйси победно стала выбирать овощи. Уэспер наклонился к её уху. - Ты дочь чанбыра, - сказал он ей. - А они всего лишь мелкие лавочники, жалкие тяпчие, и должны перед тобой кланяться и тани называть. Не забывай об этом, и при любом случае... - он вдруг замолчал. - Что? - Эйси посмотрела на него. - Что при любом случае? Уэспер, застыв, смотрел куда-то за её плечо. Обернувшись, Эйси заметила лишь скрывшуюся через мгновение спину да сверкающую на солнце лысину. Вновь посмотрев на Уэспера, она увидела, что тот разглядывает свеклу. - Кто это был? - спросила она. - Что? - он посмотрел на Эйси. - Где кто был? Эйси пару секунд смотрела на него, затем отвернулась. - Никто. Показалось. - Бывает. - А откуда ты так говорить можешь? Красиво? - Да понахватался у тана одного. Он ещё красившее говорил, мне до него далеко. - Понятно, - сказала Эйси. - Понятно. *** Рыбные ряды встретили их дружным подготовленным хором зазывал, на разные лады предлагающих свой товар. Эйси с высокомерным видом проходила мимо торговцев, машущих жирными крылатками, разрезанными донками и ухмыляющимися зубастыми щучьими мордами. После второго захода на овощные ряды уверенности у неё явно прибавилось. Уэспер, иногда морщась от совсем уж сильных запахов, изображал покорного слугу и только и успевал подставлять корзинку под летящие рыбьи туши, которые Эйси кидала ему, даже не поворачиваясь. Правда, всё высокомерие слетело с неё, как только рыбьи ряды остались позади. Она счастливо расхохоталась, сделала неприличный жест, ни к кому конкретно не обращённый, и, что-то пробурчав себе под нос, направилась вперёд. Уэспер, слегка улыбаясь, тащился сзади с двумя корзинами, забитыми рыбой. У одной из разукрашенных дощечек, обещающих всем желающим представление, она вдруг замерла и перестала улыбаться. Догнав её, Уэспер прочитал вывеску. Затем посмотрел на Эйси. - Ты чего? - спросил он. - Представление только по воскресеньям. - Красная Стрела, - сказала она. - Видишь? - Вижу, - Уэспер опустил корзины на землю. - И что? - Я в детстве каждое воскресенье смотрела, - сказала она, не отрывая взгляд. - Госпожа Ги каждый раз меня туда водила. Ты знаешь, кто такой Красная Стрела? - Знаю. Кто ж не знает. - Помнишь, я говорила, что госпожа Ги никогда не ошибалась? Один раз она таки ошиблась. Вот с ним, - она указала на дощечку. - Сир Ворнер Глиссон по прозвищу Красная Стрела, - Эйси подалась вперёд и вдруг плюнула прямо на изображение рыцаря. Уэспер вздрогнул. - Говнюк и урод. Предатель. - Да, - кивнул Уэспер. - Так его тоже называют. - Он должен был прийти к госпоже Ги. Она смотрела это. Она долго, очень долго ждала его прихода. Красная Стрела должен был что-то забрать у неё, что-то очень-очень ценное. Она хранила это много лет, даже мне не говорила, что именно. А он не пришёл. Струсил. И теперь госпожа Ги мертва, а я не смогла даже скрыть ото всех, где её закопала - и теперь её дар пропал впустую. Из-за него. Из-за Красной Стрелы, - она помолчала. - И из-за меня. И я даже не знаю, что госпожа Ги ему передать должна. Она мне никогда не рассказывала. - Знаешь что, - Уэспер попытался утереть пот, но, сморщившись от рыбного запаха, отдёрнул от лица руку. - Я, конечно, не Смотрящий, и мало что понимаю, но, по-моему, дар быть у тебя должен. - Нет. Я сглупила, как последний тяпчий. Я не должна была никому говорить, где я её закопала. Спроси! - она вдруг махнула рукой. - Спроси кого хочешь, где она закопана! Все знают. Кричали ещё «А где ты Смотрящую закопала, может, в лесу? Или в пещере подводной?» И ржали. Все ржали. Потому что все знают. - Но ты же не говорила? - А что говорить, если все и так знают? - То есть, получается, ты никому не сказала, где её закопала? - А зачем, если все и так знают? - сорвалась она на крик. - Я же тебе говорю, - меня видели! Они знают! - Но ты не должна была никому говорить - и не говорила, так? То, что они сами узнали - это, ведь, не в счёт. Ты в одиночку вырыла могилу, похоронила её и никому не говорила, где именно. Никому не показывала это место, не приводила посмотреть. Так в чём проблема? Эйси, не моргая, смотрела ему в лицо. - И, получается, дар-то её при тебе, так? Эйси отвернулась и зашагала к дому. - Даже если и так, какая теперь разница? Всё равно с Караваном уйду. Уэспер покачал головой, подхватил корзины и направился за ней следом. - Если так, - сказал он ей в спину, - то у тебя есть очень крупный козырь в рукаве для всяких солдат. Солнце перевалило за зенит. *** Уэспер сидел на бревне, приваленном к сеннику, и смотрел на звёзды. Ещё недавно в доме чанбыра горел свет и звучал хохот, но гости, наконец, разошлись и теперь вокруг было тихо. Где-то гремела цепью собака. В сеннике с хрустом опускалось сено. - Ну здравствуй, - сказал Уэспер. - Присаживайся. Из темноты вышла фигура, подошла к сеннику и тяжело опустилась на то же бревно. Некоторое время оба молчали. Первым не выдержал гость. - Вначале подумал - не ты. Не мог поверить, что ты. Только по голосу и узнал. - Так поверь, - отозвался Уэспер. - Вот он я. - Да. И вот он Север. - И вот он Север, - кивнул Уэспер. Гость заёрзал, устраиваясь поудобней, провёл рукой по лысине. - Не думал, что ты когда-нибудь станешь клятвопреступником. Никогда не думал. - Я и не стал. - Вот он Север, - повторил гость. - Вот он ты. - Север - просто направление, Ричи. - Только не для тебя. Тебе запрещено было идти на Север. - Ничего подобного, - Уэспер, повернувшись, сверкнул во тьме зубами. - Ты же там был. Разве я в этом клялся? - Ты клялся в том, что никогда больше не ступишь на землю Синглэнда. А теперь ты здесь. - Где? - спросил Уэспер. - В Синглэнде были сиры и господа, а здесь - таны. В Синглэнде был Голова, здесь - чанбыр. Это не земля Синглэнда. Уже как два месяца. Гость покачал головой. - Нашёл-таки лазейку, да? - Это не лазейка, Ричи. Два месяца это уже не Сточвелл, удел Сингленда, а Сточвелл, танство сай-кана Великого. Я клялся не ступать в Сингленд. Это - не Сингленд. - Значит, вернулся? - Значит, да. - И что теперь? - Ричи кашлянул в кулак, затем вытер ладонь о штаны. - Я бы, знаешь, и рад с тобой пойти, да, боюсь, здоровье не позволит. - Я знаю. Все, кто сражались со мной, теперь или старики, или калеки, - Уэспер вздохнул. - Меня не было одиннадцать лет, а такое чувство, что сто одиннадцать. Здесь всё изменилось, Ричи. И я изменился. Я не знаю, что мне делать. Здесь меня не ждут. Сегодня днём одна девочка плюнула в моё изображение. А ведь она одна из лучших. Остальные бы просто сдали меня за один-два веса. - Я же не сдал. - Не сдал, - согласился Уэспер. - И что с того? Люди сыты, живут в тепле. Что с того, что танами друг друга называют? Всем нравится. Да и я... - он запнулся. - Я не уверен, что я смогу сделать их жизнь лучше, чем есть у них сейчас. - Значит, всё? - Не спрашивай. Я не знаю. Может, и не всё, если способ найду. Ричи поднялся на ноги, помогая себе правой рукой и вновь закашлялся. - Мне пора, - сказал он. - Конюшню на пацана оставил. Заснёт ещё - уведут. - Прощай, Ричи. - Прощай... - Ричи запнулся. - Уэспер. - Прощай, Уэспер, - Ричи вздохнул. - Да направят тебя Звёзды. Ричи повернулся и, хромая, заковылял в темноту. Уэспер смотрел ему вслед, пока он не скрылся, а затем вновь перевёл взгляд на небо. - Хрен его знает, - сказал он звёздам. - Может, и не стоило мне возвращаться. Он поднялся на ноги, зашёл в сенник, и, шурша сеном, стал пробираться к своему одеялу. Когда он, ворочаясь, устраивался поудобнее, от стены сенника отделилась небольшая тень и быстрым шагом направилась к дому. Зазвенела цепью собака, потом успокоилась. Стало тихо. *** - Ты - Красная Стрела! Уэспер на мгновение замер, но затем вновь продолжил заполнять ведро землёй. По его спине бежал пот. - Опять ты дурью маешься, - он выпрямился и посмотрел вверх. - Шла бы лучше сестре помогла, у неё свадьба сегодня. - Я специально ждала, пока ты такую глубокую яму не выроешь, - видневшаяся сверху голова Эйси переместилась к лестнице. - А захочу, - так вообще лестницу выну, навеки здесь останешься. - Дурная ты, правильно всё говорят, - Уэспер опять согнулся. - Ещё и стратегию выдумала. - Я всё слышала. Той ночью. Как ты с тем стариком говорил, с Ричи. И про то, как ты клятву не нарушил, и про то, как он тебя узнал, и про то, что... - Ничего ты не слышала. Приснилось тебе всё. - А ещё я в сеннике была, в сумку твою заглядывала, там у тебя... - Ты что? - Уэспер выпрямился так резко, что Эйси отшатнулась от края. - Ты что сделала? - Я тебя не сдам, не бойся! - затараторила она. - Ты мне только помоги, и я - могила! Уэспер смотрел на неё снизу вверх и молчал. Эйси занервничала. - Ну чего тебе стоит? Вытащи меня отсюда, а? А я тогда молчать буду. - Да ну? - Уэспер посмотрел на лестницу, прикинул время, затем вспомнил, что во дворе сейчас множество гостей, и привалился плечом к прохладной стене. - Как выбраться-то? - Как-как? - удивилась Эйси. - Женись на мне, и... чего хохочешь, козёл? - А чего мне ещё делать? - Уэспер покачал головой. - Дура ты. Твой отец меня скорее убьёт. - Не убьёт. Ты ему нравишься. Он тебя ещё и благодарить будет. Всё равно, меня здесь не возьмёт никто, а ты чужой, южанин, чего с тебя взять? А иначе ему придётся весной меня в продажницы сдать, сам ведь знаешь. А колодец и без тебя докопают, тут уже желающих навалом, все так услужиться хотят, что про проклятие моё забыли. - А если нет? Расскажешь? Эйси помолчала. Затем помотала головой. - Нет. Не расскажу. Дождусь, пока ты уйдёшь, а потом расскажу. Всё расскажу. Да так, что поверят. - Жениться, говоришь? - Ага. Только надо быстрее, пока сестра не успела, а то уже нельзя будет. Сегодня прямо и надо. Уэспер смотрел ей в лицо. Скривившись, он опустил взгляд, будто подумав вдруг о чём-то неприятном. - Что, не нравлюсь? - Эйси сверху засмеялась. - Знаю, что не нравлюсь, а деваться-то тебе некуда. Уэспер, приняв какое-то решение, кивнул сам себе, затем ещё раз. - Хорошо, - сказал он. - Если это то, чего ты хочешь, то хорошо. Скажи, чтобы вскипятили воду. И уходим сегодня. - Сегодня! А когда ж ещё! - она вскочила на ноги. - Всё, я собираться! Это же просто отлично, что ты согласился, ты даже не представляешь, как это отлично! Уэспер слушал, как удаляются её шаги и кивал своим мыслям. - От стрелы, говоришь? - пробормотал он и, скривившись, сплюнул на сырую землю. - Ну что ж, пускай так. *** -Ворованный. Чанбыр смотрел на лежащий на столе кинжал, как на гадюку. Уэспер улыбнулся. - Не ворованный, тан. Трофейный. - Где взял? - На войне. Убил и взял. - И кого же ты убил? Это нож кана, я же вижу. Хочешь сказать, ты кана убил? - Война, тан, такое дело - иногда и солдат короля убивает. Чанбыр взял в руки инкрустированный камнями кинжал, вытянул его из ножен. Затем вновь посмотрел на Уэспера. Рядом переминалась с ноги на ногу Эйси. - Я же тебе говорил - на дочерей моих не смотреть. - Я на неё и не смотрел. Она смотрела. - Я всё равно пойду с ним, - в голосе Эйси звучали слёзы. - Всё равно ведь в Караван! - Время ещё есть, - тан посмотрел на дочь. - Может, и надумает кто... - Кто? Только если Вук сподобится, по слабоумию. Всё равно, и в Караван бы не пошла! Колодец дороешь - сигану в него, как с кошкой получится, понял? Чанбыр со щелчком убрал кинжал в ножны и покачал головой. - И как мы всё это устроим, а? В храм-то её не пустят. - Вы Чанбыр. Вы можете поженить нас прямо здесь. - Без свидетелей? - А зачем нам свидетели, тан? - спросил Уэспер. - Меньше глаз - меньше сплетен. В тишине тан осматривал стены, стол, потолок, свои руки - будто пытался найти ответ на мучивший его вопрос, но никак не мог найти. Смотреть в глаза дочери он избегал. - Бумага у тебя есть? А то, может, врёшь ты всё и беглый ты, на самом-то деле? - спросил он, наконец. Уэспер протянул ему заполненный неровным почерком лист. Тан принял его, прочитал, затем ещё раз - и провёл пальцем по одной из строк, оставив чёрный след. Эйси ойкнула. Тан поднял глаза. - Чернила ещё не высохли, - сказал он. Уэспер улыбнулся. - А ты подуй, тан. Подуй. *** - Вот здорово, да? - Эйси сорвалась на бег и несколько секунд, задыхаясь, бежала под звёздным небом. - Никогда так ночью далеко не заходила! Уэспер молча шёл позади неё. Сумка била его по спине. - Далеко не отходи, - сказал он. - Держись рядом. - Ну конечно, я же твоя жена! - она счастливо рассмеялась. - Кто бы мог подумать, а? Сестра-красавица вышла за какого-то сраного тана, а дурочка-Эйси - за лорда! За самого Ворнера Красная Стрела! Я же теперь леди, да? - Ты вышла за Уэспера. За бродягу. Да и то не по-правде. - Ну и пусть, - махнула рукой Эйси. - Зато не в Караван. Зато не в городишке этом дрянном теперь. Пусть они там все со скуки удавятся, а я - с Красной Стрелой! - Прекрати это повторять, - скривился Уэспер. - Конечно, всё! Я - могила! - она прижала ладонь к губам, но, не выдержав, расхохоталась. - Ну надо же! Леди Эйси Глиссон! - Сюда, - Уэспер указал в сторону леса. - Нам сюда. - Сюда? - Эйси удивлённо посмотрела на лес. - А зачем сюда? - Просто иди. Нам нельзя по дороге. - Думаешь, погоня? - Эйси соскочила с дороги и сквозь траву зашагала к лесу. - Ну так ты же Красная Стрела, ты их просто заруби, и всё тут. - А если они меня? - Тебя? - она улыбнулась ему через плечо. - Тебя не зарубишь, я же знаю! Ты, хоть и проиграл, а всё равно - как бы и выиграл. О них же легенд не слагают. Знаешь что? - спросила она вдруг. - А ведь это я! - Что ты? - не понял Уэспер. - Я! Смотрящая права была, и тут не ошиблась! Это меня она должна была тебе отдать, понимаешь? Пришёл Красная Стрела, и забрал у неё меня! Всё сходится! Она никогда не ошибалась! Уэспер как-то сдавленно засмеялся. - Никогда не ошибалась, - пробормотал он. - Стой, а куда мы идём? Мы же к речке идём, где я тебя встретила! - она вдруг остановилась. - Брачная ночь, что ли? Ну, не кривись, я ж пошутила, знаю, что не нравлюсь. Ну пойдём, куда идём, всё равно ты ведёшь. - Иди вперёд, - приказал Уэспер, и Эйси с готовностью пошла. Лес встретил их влажной прохладой. Где-то кричала сова. Они спустились вниз, к речке, и Уэспер приказал остановиться. - Привал? - Эйси скинула со спины сумку. - Костёр будем разводить, или ещё как согреемся? Ну что ты опять морщишься, я же шучу над тобой! - Повернись. - Что? Зачем? - она посмотрела ему в лицо и вздрогнула. - Что с тобой? - Повернись. Ну! Эйси повернулась к воде. Ей вдруг стало холодно. - Давай костёр разведём, а? - попросила она. - Ну пожалуйста. - Стой, как стоишь, - хрипло сказал Уэспер. - Не двигайся. - Зачем? Зачем мне не двигаться? - Эйси почувствовала, что дрожит. - Ты чего такой хмурый, а? - Она вдруг рассмеялась. - Ты, наверное, хочешь обнять меня, да? - Да, - сказал Уэспер, помолчав. - Обнять. - Я так и знала, - она вдруг, рывком, перестала смеяться и подняла голову к небу. - Леди Эйси Глиссон. Я знала, что я когда-нибудь стану леди. И мы будем жить долго и счастливо. Я ведь до последнего не верила, что в Караван пойду, всё надеялась, понимаешь? Уже наверняка знала, вот точно-точно всё знала, как будто произошло уже всё, а всё равно надеялась. Всё думала, что в последнюю минуту кто-нибудь придёт и спасёт меня, как в легендах. За её спиной Уэспер достал что-то из своей сумки. Эйси не пошевелилась. - А ведь есть у меня дар. Я ведь к тебе не просто так вышла. И кошку, получается, тоже не просто так. Всё ведь к этому шло. И тогда, у сенника, я ведь к тебе, на сено шла, понимаешь? А смотрю - сидишь ты, я и побоялась. Из дому шла - не боялась совсем, а увидела тебя - и забоялась чего-то. Уж очень у тебя лицо страшное было... как сейчас, на поле... Уэспер сделал шаг, затем ещё один. Поднял руку. - А на небе, кстати, тоже ведь стрела, - Эйси показала пальцем. - У неё, видишь, наконечник в форме лепестка. Странно, я, ведь, раньше и не замечала, а вот теперь очень ясно вижу, что лепесток. Много такого, наверно, замечаешь... в такие моменты. А ведь, если подумать, в легенде про тебя - тоже ведь никто никого не спасает. Чёрный Сэм сдался, и Эрнард Два Ясеня тоже. Один ты не сдался. Все тебя бросили, и никто в последний момент не пришёл, и короля казнили... а тебя помиловали. Хорошо, что тебя помиловали, иначе я бы здесь сейчас не стояла, и не заметила, что на стреле - лепесток, правда? - Не двигайся, - произнёс Уэспер. - Так будет легче. - Хорошо, не буду. Только я говорить буду, хорошо? А то страшно. И смотреть буду в небо, а не на тебя, а то, боюсь, закричу, и меня услышит кто-нибудь. А ведь я всё врала, что я тебе не нравлюсь. Я знаю, что я тебе понравилась, иначе ты бы мне не помогал так, на рынке и после... и Доца ведь ты избил вчера, да? Говорили - пьяные какие, но ведь капустой... Я тогда и поняла, что мы с тобой вместе теперь до смерти жить будем... Ой, а ведь, мне и правда от стрелы суждено... Не врала, старая, никогда не врала, а всё равно прогадала... - она засмеялась, весело, громко, а затем замерла и вслушалась. - Слышишь? Сова. Красиво, правда? И жутко чуть-чуть, будто она по тебе самой ухает... А ну и пусть, - сказала она со злобой. - Ну и пусть. Всё лучше, чем с солдатами... или в колодец. Я боюсь колодцев, ты знаешь? И когда с тобой говорила - боялась, что упаду, и когда кошку кидала... Уэспер протянул руку и, взяв её за волосы, отвёл голову назад. Эйси закрыла глаза и, улыбнувшись, прижалась к нему спиной. - А у тебя руки холодные, - сказала она, чувствуя, как её касается лезвие. - Я, почему-то, так и думала, что у тебя руки холодные... *** Уэспер вытащил нож из ручья и внимательно его осмотрел. Сполоснув ещё раз, вновь поднёс лезвие к глазам. Аккуратно отцепил несколько прилипших волосков, потёр большим пальцем кровавое пятнышко, и то исчезло. Вытер лезвие о штаны, спрятал его в ножны и убрал нож в сумку. Оглянувшись, осмотрел берег, ручей, траву. Затем поднял сумку, закинул её на спину. На душе у него было спокойно и легко, так, как не бывало уже очень давно, с самой войны. Задрав голову, он посмотрел на небо, нашёл на нём Стрелу и пригляделся. «И чего ей подумалось про лепесток? - подумал он. - Обычный наконечник». Он опустил взгляд вниз, увидел Эйси, сверкающую в ручье белым пятном, и, смутившись, отвернулся, стал разглядывать траву, камни, деревья. Почувствовал какое-то шевеление в груди, но решил не придавать ему значения. Откашлялся. - Ну? - спросил он. - И долго плескаться будешь? - А что, мы спешим? - она, шлёпая ногами, вылезла на берег и, отфыркиваясь и дрожа, стала забираться в одежду. - В воде, на самом деле, теплей, чем на воздухе, знаешь? - Знаю. - Ахх, колется! - Эйси поёжилась. - Всё в волосах! Надо было одежду снять до того, как ты меня брить начал. Теперь чесаться буду. Да ещё и порезал пару раз ножом своим. - Не надо было дёргаться. Да и вообще, могла бы и в одежде искупаться. Кто тебя просил голой сигать? - А кто тебя просил меня так пугать? Я ж думала - и правда зарежешь. Трясся весь. Уэспер молчал. Эйси перестала одеваться и посмотрела на него. - Так почему? - Чтобы найти сложнее было. Теперь ты как парень, а искать будут девушку и мужчину. Я им такой трофей оставил - каны на уши встанут, когда увидят. - Я не об этом. Почему не зарезал? - Успею ещё, - Уэспер повернулся к ней, затем вновь уставился на траву - Если ты рубашку не оденешь, будет трудно тебя за парня выдать. Эйси засмеялась. - А я тебя теперь не боюсь. Это раньше я думала, что у тебя лицо такое, потому что ты недоброе задумал. А оказывается, у тебя лицо такое страшное только когда ты трусишь. А в легендах-то как о лице твоём суровом поётся! Ты что же, получается, так всю войну и трусил? - Вот ведь дурная. За нами погоню вот-вот пошлют, а она языком треплет. - Вот мы уже и ссоримся, как женатые, - Эйси влезла в сапоги и, шмыгнув носом, подхватила свою сумку. - А как меня теперь зовут, если я теперь мальчик, а? - Уэсли. - Не хочу я быть Уэсли! - она зашагала к нему. - Хочу быть Гарботогоном Свирепым. - Не тянешь ты на Гарботогона. Будешь Уэсли. - Слушай, а что подумают, если заметят, что Уэсли и Уэспер друг с дружкой... - Дурная ты, честное слово, - вздохнул Уэспер и, повернувшись, зашагал сквозь лес. Эйси догнала его и пристроилась рядом. Через пару минут Уэспер заметил, что она дрожит, и накинул на неё свой плащ. Вверх они не смотрели, иначе бы заметили, что идут точно туда, куда указывает лепесток-наконечник ярко сверкающей на небе Стрелы. |
ещё >> |