Александр Городницкий Гробница Камоэнса

Александр Городницкий

Гробница Камоэнса

У края католической земли,

Под арками затейливого свода,

Спят герцоги и вице-короли,

Да Гама и Камоэнс - спят у входа.

Луч в витраже зажегся и погас.

Течение реки неумолимо.

Спит Мануэль, оставивший для нас

Неповторимый стиль "Мануэлино".

Король, он в крепостях своей страны

Об Индии далекой думал страстно,

Его гробницу черные слоны

Несут сквозь время, как через пространство.

Рожденные для чести и войны,

Подняв гербы исчезнувшего рода,

Спят рыцари у каменной стены,

Да Гама и Камоэнс - спят у входа.

Придав убранству корабельный вид,

Сплетаются орнаменты, как тросы.

Спят под скупыми надписями плит

Торговцы, конкистадоры, матросы.

Неведомой доверившись судьбе,

Чужих морей пригубив злые вина,

Полмира отвели они себе,

Испании - другая половина.

Художников не брали в океан,

Но нет предела дерзостному глазу:

Сплетения бамбука и лиан,

Зверей и птиц, не виданных ни разу,

Они ваяли, на руку легки,

Все в камень воплотив благоговейно,

О чем им толковали моряки

Над кружкой лисбоанского портвейна.

Встает и снова падает заря.

Меняются правители и мода.

Священники лежат у алтаря,

Да Гама и Камоэнс - спят у входа.

Окно полуоткрыто. Рядом с ним

Плывут суда за стенами собора.

Их бережет Святой Иероним,

Высокий покровитель Лиссабона.

Сверкает океанская вода,

Серебряные вспыхивают пятна.

И мы по ней отправимся туда,

Откуда не воротишься обратно.

Но долго, пробуждаясь по утрам

И глядя в рассветающую темень,

Я буду помнить странный этот храм

Со стеблями таинственных растений,

Где каждому по истинной цене

Места посмертно отвела природа:

Властитель и епископ - в глубине,

Поэт и мореплаватель - у входа.

Римская империя

Римская империя времени упадка

сохраняла видимость твердого порядка:

Цезарь был на месте, соратники рядом,

жизнь была прекрасна, судя по докладам.

А критики скажут, что слово "соратник" - не римская деталь,

что эта ошибка всю песенку смысла лишает...

Может быть, может быть, может и не римская - не жаль,

мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает.

Римляне империи времени упадка

ели что придется, напивались гадко,

а с похмелья каждый на рассол был падок -

видимо, не знали, что у них упадок.

А критики скажут, что слово "рассол", мол, не римская деталь,

что эта ошибка всю песенку смысла лишает...

Может быть, может быть, может и не римская - не жаль,

мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает.

Юношам империи времени упадка

снились постоянно то скатка, то схватка:

то они - в атаке, то они - в окопе,

то вдруг - на Памире, а то вдруг - в Европе.

А критики скажут, что "скатка", представьте, не римская деталь,

что эта ошибка, представьте, всю песенку смысла лишает...

Может быть, может быть, может и не римская - не жаль,

мне это совсем не мешает, а даже меня возвышает.

Римлянкам империи времени упадка,

только им, красавицам, доставалось сладко -

все пути открыты перед ихним взором:

хочешь - на работу, а хочешь - на форум.

А критики хором: "Ах, "форум", ах, "форум" - вот римская деталь!

Одно лишь словечко - а песенку как украшает!

Может быть, может быть, может и римская - а жаль...

Мне это немного мешает и замысел мой разрушает.

Николай Агнивцев
О драконе
Как-то раз путем окрестным

Пролетал дракон и там

По причинам неизвестным

Стал глотать девиц и дам.

Был ужасный он обжора

И, глотая что есть сил

Безо всякого разбора,

В результате проглотил:

Синьориту Фиаметту,

Монну Юлию Падетту,

Аббатису Агриппину,

Синьорину Форнарину,

Донну Лючию ди Рона,

Пять сестер из Авиньона

И шестьсот семнадцать дам,

Неизвестных вовсе нам!

Но однажды граф Тедеско,

Забежав дракону в тыл,

Вынул меч и очень резко

С тем драконом поступил!

Разрубив его на части,

Граф присел. И в тот же миг

Из драконьей вышли пасти

И к нему на шею прыг

Синьорита Фиаметта,

Монна Юлия Падетта,

Аббатиса Агриппина,

Синьорина Форнарина,

Донна Лючия ди Рона,

Пять сестер из Авиньона

И шестьсот семнадцать дам,

Неизвестных вовсе нам!

Бедный тот дракон в несчастьи,

Оказавшись не у дел,

Подобрал свои.все части,

Плюнул вниз и улетел.

И, увы, с тех пор до гроба

Храбрый граф, пустившись в путь,

Все искал дракона, чтобы

С благодарностью вернуть

Синьориту Фиаметту,

Монну Юлию Падетту,

Аббатису Агриппину,

Синьорину Форнарину,

Донну Лючию ди Рона,

Пять сестер из Авиньона

И шестьсот семнадцать дам,

Неизвестных вовсе нам!

НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ

Дребезжит гитара сонно.

Где-то булькает мадера.

Ночь, луна... В окошке донна,

Под окошком кабалеро.

Ну-с, итак в испанском стиле

Начинаю ритурнель я!

Место действия - Севилья.

Время действия - в апреле.

Скоро будет две недели,

Как жене своей на горе

Дон-супруг на каравелле

Где-то путается в море.

Услыхав о том, открыто

Дон-сосед, от страсти ярой

Вмиг лишившись аппетита,

Под окно пришел с гитарой.

Все,что знал, пропел он донне,

И, уставши напоследок,

Он запел в минорном тоне

Приблизительно вот эдак:

- Донна, донна, в вашей власти

Сердце вашего соседа.

Ах, от страсти я на части

Разрываюсь, как торпеда!

- Нет, не ждите поцелуя,-

Отвечает донна тонно.-

Нет, нет, нет, не изменю я

Своему супругу дону!-

И добавила, вздыхая,

Не без некоторой дрожи:

- К вам не выйду никогда я.

На других я не похожа!

Вы не верите?... Я тоже!

ВОТ И ВCЕ

В саду у дяди кардинала,

Пленяя грацией манер,

Маркиза юная играла

В серсо с виконтом Сент--Альмер.
Когда ж, на солнце негодуя,

Темнеть стал звездный горизонт,

С маркизой там в игру другую'

Сыграл блистательный виконт.

И были сладки их объятья,

Пока маркизу не застал

За этим трепетным занятьем

Почтенный дядя кардинал.

В ее глазах сверкнули блестки,

И, поглядевши на серсо,

Она поправила прическу

И прошептала: "Вот и все!

Прошли года! И вот без счета

Под град свинца - за рядом ряд,

Ликуя, вышли санкюлоты

На исторический парад.

- Гвардейцы, что ж вы не идете?"-

И в этот день, слегка бледна,

В последний раз - на эшафоте -

С виконтом встретилась она.

И перед пастью гильотины,

Достав мешок для головы,

Палач с галантностью старинной

Спросил ее: "Готовы ль вы?"

В ее глазах потухли блестки,

И, как тогда в игре в серсо,

Она поправила прическу

И прошептала: "Вот и все!"

Как-то рано поутру

С другом сели мы в метру
И поехали в метре
Фильм смотреть о кенгуре
Вот сидим мы с ним в кине
Без пальта и без кашне,
А вернее, я и ты
Без кашны и без пальты
Любит кины детвора,
Если в кинах кенгура,
Ходит-бродит по шоссу
Носит в сумке шимпанзу.
Кенгуру в кафе зашел
Занял там свободный стол
И сидит за доминой
С шимпанзой и какадой.
Вдруг огромный обезьян
Стал играть на фортепьян
Тут и взрослый, сняв пенсню,
Хохотал на всю киню
Интересное кино.
Жаль, закончилось оно
В гардероб пора бежать —
Будут польта выдавать.

В РОЗОВОМ АЛЬКОВЕ

К монне Фиаметте

Стукнул на рассвете

Граф Ренэ Камбон.

И хоть Фиаметта

Не была одета,

Все ж был принят он

В розовом алькове,

Где у изголовья

Под гирляндой роз

Мраморной Психее

Что-то шепчет, млея,

Мраморный Эрос.

Ах, мой друг, ответьте,

Что прекрасней в свете

Неодетых дам?

Граф был не дурак же,

Думал точно так же!

И все стихло там

В розовом алькове,

Где у изголовья

Под .гирляндой роз

Мраморной Психее

Что-то шепчет млея,

Мраморный Эрос.

В позе очень стильной

Задремал жантильный

Граф Ренэ Камбон...

Тут - я буду точен -

Ровно двух пощечин

Вдруг раздался звон

В розовом алькове,

Где у изголовья

Под гирляндой роз

Мраморной Психее

Что-то шепчет, млея,

Мраморный Эрос.

И, открывши веки,

Граф Ренэ навеки

Удалился вспять...

Посудите сами,

Черт возьми, при даме

Разве можно спать

В розовом алькове,

Где у изголовья

Под гирляндой роз

Мраморной Психее

Что-то шепчет, млея,

Мраморный Эрос?!